– Ну, ты даешь, – искренне восхитилась Лиля. – По-моему, тебе нужно срочно менять профессию, становиться опером и работать с Зиминым в паре. Присылай. Я попрошу Лавру, она переведет. Моя свекровь свободно говорит по-немецки. Записку мне как раз она и перевела.

– Лиль, эта записка все еще больше запутывает.

– Почему?

– Если Клеменс оставил статуэтку именно там, где написал в записке, то за четыре ночи преступник должен был обнаружить нишу и достать сокровище. А он этого не сделал, более того, зачем-то полез ко мне в ателье, хотя квартиру обыскал на совесть. Получается, балерины в стене нет. Точнее, ниши нет. И получается, что либо Надежда Строгалева все-таки достала пуговицу из тайника и перепрятала ее в другое место, либо мы в чем-то ошибаемся.

– Ладно, не журись, – успокаивала ее Лиля. – Письма переведем, а потом я подумаю, под каким предлогом можно попасть в квартиру Строгалевых.

Они попрощались, но мозг Снежаны продолжал напряженно работать. Она упустила что-то важное. Такое, что не позволяет ей посмотреть на проблему под более широким углом. Дочь мешала думать, потому что тянула Снежану играть. Пришла мама, тут же принявшаяся рассказывать о том, как себя чувствует ее приятельница, и окончательно сбила дочь с мысли.

Зазвонил телефон. Высветившийся на экране номер был незнакомым. Снежана взяла трубку.

– Алло, слушаю.

– Здравствуйте. Это я вас слушаю, – сообщил довольно мелодичный голос в трубке. – Моя мама сказала, что вы меня искали. Меня зовут Александра Белокопытова.

* * *

Наши дни. Убийца

Все шло не по плану. А казалось, так точно все рассчитал. Благодаря болтливости старого немца, которому, похоже, нравилось растравлять старую рану и вспоминать, куда именно он припрятал украденную из дома Строгалевых балерину, место нахождения клада было известно с точностью до пары метров.

Дом, квартира, комната, даже стена. Попасть в квартиру оказалось совсем несложно. Живущая там старуха привечала гостей, потому что страдала от неизбывного одиночества. Старую сволочь покарал бог за то, что ее старшая сестра когда-то отказалась от своего ребенка. Обе доживали свой век, воя на луну. За чашку воды платили чужим людям. Благо денежки у них всегда были.

В этом тоже крылась огромная несправедливость судьбы. Надежда и Лидия Строгалевы словно родились с серебряной ложкой во рту и всю жизнь как сыр в масле катались благодаря денежкам папаши обеих сестер и мужа младшей. А сами понятия не имели, что значит трудиться до седьмого пота, зарабатывая деньги, которых хватило бы на минимально приличную жизнь.

То, что ни одна из них не заполучила еще и клад, оставленный в их доме Клеменсом Фальком, было более чем справедливо. Надежда про сокровище знала, а вот вытащить его не решилась. До самой смерти берегла страшную тайну, которая никому так и не принесла пользы. А Лидия и вовсе была не в курсе, хотя вот уж кто нашел бы применение денежкам, так это она.

Да, попасть в квартиру и осмотреться оказалось плевым делом. То, что стену, в которой была замурована статуэтка, не закрывали книжные шкафы, громоздящиеся напротив, можно было счесть благоприятным знаком. Двигать эту мебель бесшумно было совершенно невозможно, даже с учетом того, что старуха крепко спала под воздействием веронала.

Запасы этого лекарства хранились дома довольно давно. Когда-то много лет назад из-за неурядиц в личной жизни возникли проблемы с бессонницей, а веронал тогда был ходовым лекарством, вот и остался. Много раз хотелось его выбросить, да рука не поднималась. Как предчувствие какое, ей-богу.

Куда его подсыпать, тоже оказалось нетрудно решить. Старуха сама проболталась, что по утрам заваривает в термосе шиповник, который принимает на ночь. Всего-то и оставалось, что нанести ей второй визит по не вызывающему подозрений поводу и высыпать веронал в банку. А еще сделать копии ключей, лежавших на тумбочке в прихожей. В первый поход к бабке их удалось заметить, а во второй получилось отпечатать слепки на захваченном с собой куске пластилина.

Тайный визит в квартиру состоялся на следующую же ночь. Правда, сразу начинать поиски было неправильно. Следовало убедиться, что сон бабки достаточно крепок, а заодно как следует оглядеться в помещении, где предстояло действовать. Аккуратно осмотреть удалось всю квартиру, кроме спальни, заходить в которую казалось страшновато. Там, в спальне, еще имелся сейф с драгоценностями и валютой, но искушение воспользоваться старухиным сном и взломать еще и его преодолевалось довольно легко. Никакие украшения не могли сравниться с тем призом, который ждал своего часа в стене. А значит, следовало проявлять хладнокровие.

На вторую ночь было положено начало методичному простукиванию стен. К огромному удивлению, оно ничего не дало. С первой попытки найти полость, скрывающую статуэтку, не вышло. Ровные аккуратные удары производили совершенно одинаковый звук. На третью ночь была предпринята еще одна попытка. И на всякий случай простуканы все свободные стены в библиотеке. Безрезультатно.

Оставался шанс, что Фальк перепутал левую стену с правой и искомая ниша все-таки спрятана за книжными стеллажами. Это было проблемой. Огромной проблемой, которую представлялось возможным решить, только полностью удалив старуху из квартиры. За ночь, да еще со спящей в соседней комнате бабкой, точно было не справиться. Правда, имелся еще один путь – обследовать стены в квартире с помощью дефектоскопа, который точно бы указал наличие полостей в стене. Если пользоваться дорогим, то можно попробовать сделать это и через книги, сигнал пройдет через их толщу.

Дефектоскоп заказал заранее, потому что предприимчивый человек никогда не надеется на случай и рассматривает разные варианты, просто прибор пришел не сразу, а потому для того, чтобы его применить, пришлось идти в квартиру бабки четвертую ночь подряд.

Ну кто мог подумать, что ее реакция на веронал будет именно такой? Он не погружал старуху в сон, а лишь вызывал спутанность сознания и слабость, не позволяющую встать с кровати. Однако она слышала тихие шаги и стук, связала их со своим странным состоянием, догадалась, что оно вызвано выпиваемым на ночь отваром, и в эту проклятую четвертую ночь просто не стала его пить.

В библиотеке она появилась неслышно. Просто выросла за спиной, как чертово привидение. Времени на то, чтобы принять решение, не оставалось. И времени спрятать лицо не оставалось тоже. Как и придумать объяснение своему присутствию в ее квартире в неурочный час. Разумеется, она не могла не узнать, кто перед ней. Возможно, если бы времени было чуть больше, то получилось бы как-то выкрутиться, задурить бабке голову, найти другую причину, тем более что она не знала про статуэтку в стене. Но страх плохой советчик.

Удар все тем же дефектоскопом был нанесен машинально. Скорее, рука размахнулась еще до того, как мозг осознал, что именно происходит. Старуха упала как подкошенная, дополнительно ударившись все тем же правым виском о край дубового стола. Скорее всего, смертельным-то стал именно этот второй удар, а вовсе не первый, нанесенный человеческой рукой. Кто теперь узнает. Инсценировать несчастный случай получилось легко: всего-то подтащить стремянку к телу и рассыпать несколько книжек. Повезло, что перед выходом из спальни бабка надела халат. Вряд ли ее желание влезть по лестнице в ночной рубашке выглядело бы столь же естественным. Халат делал версию несчастного случая практически неуязвимой.

О своих отпечатках можно было не беспокоиться. Умный человек не ходит на такое дело без перчаток. Да и останься где-то отпечатки, их легко можно было бы объяснить своими предыдущими визитами в квартиру. Они были совершены с ведома хозяйки, и скрывать их бессмысленно и не нужно.

Оставалось только забрать банку с остатками веронала. Конечно, маловероятно, что кто-то усомнится в естественной смерти старухи и полезет что-то искать, однако шиповник, останься он на своем месте, мог заварить кто-нибудь другой. Зачем допускать случайные оплошности и вытекающие из них лишние вопросы.

Банка была красивая, расписанная вручную. Выбрасывать ее вдруг стало необычайно жалко. Да и не могла банка стать уликой. Бабка вполне могла подарить ее во время последней их встречи. Содержимое убийца вывалил в сугроб у своего подъезда и заспал снегом. По весне веронал растает вместе со снегом, а шиповник смешается с прошлогодней листвой, да и не придет в голову никому его тут искать. Отмытую до скрипа банку спрятал в шкаф, на самую верхнюю полку, до лучших времен. Кто может залезть в шкаф на этой кухне? Да никто. Как говорится, чужие здесь не ходят.

Теперь оставалось понять, как действовать дальше. По большому счету катастрофы не произошло. После похорон квартира какое-то время простоит пустая.