при необходимых и благоприятных условиях – в организации, но они по природе своей не могут создать организацию. Организация не может держаться только на пророчестве и харизме, если речь идет о жизни организации в течение длительного времени.

Для этой цели – «проповеди Евангелия всей твари», причем проповеди организованной, христианству требовалось не пророчество и странствующая проповедь, но единое учение и единое священнодействие.

Единство учения приобретало особую роль в условиях распространения Евангелия среди различных народов, в различных культурах, в условиях приверженности различным философским школам. Полная свобода теологической мысли с неизбежностью обернулась бы плюрализмом учений, если даже при организованном официальном вероучении все равно возникали ереси. Единство, таким образом, становилось условием выживания Церкви.

Единство священнодействия приобретало особую роль в силу того, что лишь интеллектуального элемента было недостаточно для проповеди Евангелия: опять же, в силу указанных различий было бы утопично рассчитывать на интеллектуальное принятие учения о Христе, а тем более учения Христа – гораздо эффективнее и проще полагаться на проповедь его деяний, сотворенных им чудес, т.е. на первое место выступал элемент веры – чудеса не могут быть поняты «интеллектуально», «научно», но можно создать безупречный авторитет творца этих чудес. Каким образом? Его культом, священнодействием, поддерживающим этот культ. По-другому порой нереально доказать людям правильность этой религии.

Столь же естественно, что организацию могли создать те люди, которые выполняли организационные функции в христианской общине. Так и произошло – эту задачу выполнили епископы, которые первоначально отвечали именно за организационную сторону деятельности христианской (раннехристианской) общины, и именно они смогли стать той силой, которая была способна выполнить задачи организованного распространения и поддержания христианского вероучения. Как пишет А. Гарнак, «когда стали становиться все реже лица, по призванию являвшиеся проповедниками, пророками и учителями, и миссионерская организация превратилась в строго местную, эта сакральная должность (имеется в виду епископ – А. В.) стала также и учительскою должностью. Таким образом было достигнуто и определено монархическое положение епископа»[296].

Указанные процессы привели к возникновению и развитию епископальной церковной организации, в основе которой – трехуровневое строение клира – епископы, пресвитеры (священники), диаконы, а впоследствии эта структура получила теологическое обоснование, которое отводит епископам роль наследников апостолов.

При этом в развитии церковной организации сосуществовали «общинный» и «вселенский» элементы – существует несколько, много, все больше общин, и единство достижимо при существовании надобщинного уровня церковной организации. Таким надобщинным уровнем может быть, например, митрополия, объединяющая общины одной провинции, а в наивысшей перспективе – Вселенская Церковь. В этом зарождается укоренившееся впоследствии в христианстве понимание Церкви – в организационном смысле – как сосуществование единой Вселенской Церкви и отдельных епархий, возглавляемых епископами (в католической транскрипции – партикулярных Церквей).

Мы отметили эти процессы более чем лаконично, поскольку они не входят в предмет настоящего исследования. Задача состояла лишь в том, чтобы показать, что с точки зрения истории развитие церковной организации – это процесс, зависящий в значительной степени (а порой в первую очередь) не от вероисповедных аспектов, но от процессов организационного характера, от социально-политической и культурной сред. Впоследствии соответственно разнице этих «сред» возникает и разница в церковной организации в различных частях христианского мира – явление, разумно и необходимо обусловленное и не могущее быть основанием для взаимных обвинений друг друга в каком-либо «вероотступничестве».

2.4.2. Епископальная Церковь

Собственно об иерархии священнослужителей можно говорить, начиная с епископальной Церкви, – в рассмотренный выше харизматический период «духовенство» в лице апостолов, пророков и учителей не находилось в каком-то иерархическом соподчинении. Но не в Церкви епископальной – в основе ее устройства лежит именно иерархический принцип построения духовенства.

В ходе истории в разных Церквах существовал неодинаковый «набор» иерархических уровней духовенства[297]. Но при этом неизменно основу составляет трехзвенная иерархия «епископ – пресвитер (священник) – диакон». Эти уровни существуют от начала епископальной церковной организации и до наших дней как в католическом, так и в православном праве.

Епископы рассматриваются в качестве преемников апостолов: «Согласно учению Церкви, апостольское преемство передается от одного епископа к другому, и только епископы являются преемниками апостолов: пресвитеры и диаконы таковыми не являются… Епископ получает рукоположение по преемству от апостолов, а пресвитеры и диаконы поставляются епископами. Линия преемства епископов является единой и неразрывной, а рукоположения в сан пресвитера и диакона являются «разовыми» событиями: хиротония одного пресвитера или диакона никак не связана с хиротониями других пресвитеров и диаконов, она связана лишь с епископом, преемником апостолов, через которого благодать апостольства передается низшим клирикам. Данное экклезиологическое понимание сложилось уже во II веке и в основе своей осталось неизменным до сего дня»[298].

Такое экклезиологическое понимание лежит в основе канонического принципа взаимоотношения различных уровней иерархии и их соответствующих полномочий. Собственно канонические нормы по этому поводу, сформировавшиеся в период древнего права, следующие:

– епископу принадлежит вся полнота священной власти, он вправе совершать все священнодействия; пресвитеры вправе совершать все священнодействия, кроме рукоположения; диаконы не вправе самостоятельно священнодействовать, но помогают в священнодействии епископу и пресвитеру;

– «пресвитеры и диаконы без воли епископа ничего да не совершают, ибо ему вверены люди Господни, и он воздаст ответ о душах их»[299].

Эти основополагающие правила сохраняют свою силу и по сей день в обеих традициях.

К собственно священническому аспекту иерархии трудно что-то добавить, когда речь идет о сугубо канонических правилах, однако практическое осуществление священнодействия с самого начала показало необходимость не только священнических, но и иных – административных по своей природе – правил, относящихся к иерархическому устройству Церкви.

В древнем каноническом праве это проявилось прежде всего на епископском уровне, поскольку именно он имел первостепенное значение для структурирования Вселенской Церкви. Именно епископский уровень позволял решить две необходимые для этого задачи: упорядочить отношения между общинами, с одной стороны, и соотнести формирующуюся структуру Церкви со сложившейся структурой внешнего мира (государства), с другой. В связи с этим в древнем каноническом праве наряду со священнической иерархией начинает складываться епископальная же управленческая иерархия – при сохранении епископского служения как высшей степени священства появляются епископские должности, не прибавляющие каких-либо сакральных полномочий, но возлагающие на епископов управленческие функции. Все это в целом упорядочивало организацию Древней Церкви как союза отдельных христианских общин, возглавляемых епископами, объединяющихся во Вселенскую Церковь.

Упорядочение межцерковных (межобщинных, межепархиальных) отношений проявилось прежде всего в установлении территориальных пределов епископской власти. Епископ – глава епархии, представляющей собой местную (партикулярную) Церковь, и в качестве такового ему принадлежит вся полнота власти в епархии, но только в пределах своей епархии. «Каждый епископ имеет