– А что есть такое барда? – в голове Александра всё больше и больше светлело от внезапной догадки. – Это же отходы самогонного производства, так?

– Ну, так. И чо?! – Куйдин лениво покрутил головой, выглядывая «боевую машину десанта» – «ГАЗ-66» с командой «охотников».

– И как вы точно подметили за столом, нажрался и где-то спит.

– И чо? – Куйдин уставился на Александра.

– Но он же не сразу заснул, так? Иначе бы у двора Сидорихи валялся.

– И чо?! – уже вскричал Семён.

– Погодите, Семён Макарович, погодите… Будем логически последовательны, как Шерлок Холмс.

– А-а… Знаком герой. Читал! – кивнул, успокаиваясь, Куйдин. И уже глянул на молодого учителя с откровенной усмешкой.

– Хряк, стало быть, наш и эта, как её…

– Дедукция.

– Ага, точно! Ну ты и хватил, учитель! Уж не обижайся, но тут у тебя горе от ума. Свинья и Шерлок Холмс! Губят вас, городских, науки…

– Нет, Семён Макарович, нет. Вот, скажите мне лучше, о чём всегда начинают балагурить мужики, как поддадут? Ну, чаще всего?

– О работе, конечно.

– Вот только о работе? – с прищуром улыбнулся Александр. – Ладно. Поставим вопрос иначе. А куда тянет подвыпившего мужика?

– Хм… Ну… Вот я завсегда домой…

– Ну вы домой, а другие тоже все по домам?

Куйдин замялся с ответом, подозрительно оглядел Александра.

– Да чо ты всё меня пыташь?! Куда тянет, куда тянет… Ещё за одной бутылкой сбегать, к примеру, тянет. Почём я знаю!..

– Знаете, Семён Макарович, знаете! По бабам мужиков тянет! Вы, конечно, об этом не подозревали?! – засмеялся Александр.

– А коли знашь – чего пыташь?! – обиженно отвернулся Куйдин.

– Да не пытаю я! Просто хочу, чтобы вы всю цепочку рассуждений представили.

– Чью?

– Нашего ландрасского вепря!

– Каво? – Куйдин посмотрел на Шишкина даже с какой-то жалостью, как смотрят на юродивых.

– Ну вы же сами нашего злодейского кабанчика вепрем обозвали! Вепрь породы ландрас!

– А-а-а…

– Так вот! Наш вепрь – он ведь тоже мужик. И мужик, который во хмелю!

– Погоди-ка, погоди-ка… – Куйдин с долей восхищения вперился в Александра. – Так ты хочешь сказать, что пьяный хряк пошёл… по бабам?!

– Именно!

– Ха-ха-ха! – оглушительный смех потряс крылечко. – Ты каво моя чудишь! У-у-учи-тель! Ха-ха-ха! – Куйдин уже не смеялся, а откровенно ржал, потешаясь над Александром.

– Ни ха-ха, а давай-те проверим! – разозлился Александр. – Это хоть какая-то версия, чем по всей деревне рыскать! И начать предлагаю с ближайших к Сидорихи дворов… Хотя… Если бы он в чей-то двор сунулся, уже бы шуму было! А шума нет. Сейчас, понятно, он где-то спит. А до того, как его сморило, куда позвал его голос плоти? Кстати, а где свинокомплекс располагается?

Куйдин внезапно оборвал смех и посмотрел на красного от злости молодого учителя серьёзно и вдумчиво. Казалось, сейчас он изречёт что-то типа: «Вы абсолютно правы, дружище Ватсон, мы имеем дело не с какой-то бесполой особью, а с матерым самцом, к тому же разгорячённым парами алкоголя!» – «О, дорогой Холмс! Я не устаю удивляться вашей гениальности и вашему дедуктивному методу! Так вы полагаете, что алкоголь окончательно превратил разбойника…»

– …в сексуального маньяка?

– Что? Сексуального маньяка? Вы про что? – раздался за спиной у Александра женский голос. Шишкин и не заметил, что хвост последней своей фразы произнёс вслух и был услышан появившейся на крыльце супругой старшего товарища.

– Скажите, у вас тут телефон есть? – быстро спросил Александр, которому не терпелось проверить свою догадку.

– Есть, у Надежды, на стойке.

– Семён Макарович! – вскричал Шишкин. – Звони! Машину надо! Нельзя медлить! Когда этот хлюст протрезвеет, тогда хрен его знает, куда он нацелится. Звони скорее!!

Перепуганная воплем Шишкина Наталья нырнула обратно в столовую.

– Да-да-да! – дошло, наконец, и до Куйдина. – Самый настоящий маньяк! Конечно, свинокомплекс! Он же от Сидорихи – рукой подать! И ветер оттудова, почитай, завсегда… Запахи-то родные, от свиноматок!

Куйдин кинулся в обеденный зал. Вошедший следом Александр увидел, как Семён Макарович уже яростно накручивает перед носиками перепуганных Натальи и Наденьки эбонитовый диск телефона.

– Серёга! – яростно заорал в трубку Куйдин. – Дуй скорее сюда! Куды-куды! К столовке колхозной! Что? Да сколько можно жрать! Маньяка упустим! Гони, говорю, а не вопросы задавай… мать твою!..

Куйдин был страшен. Женщины на всякий случай переместились за стойку-прилавок.

– Серёга! Время не терпит! Я вас у столовой жду!.. Пулей!!!

Куйдин бухнул трубку на аппарат и, тяжело дыша, опустился на стул, закрывая от возбуждения глаза. Но тут же вскочил и выбежал на улицу. Шишкин вышел следом. И лишь сейчас сообразил, что женщины в столовой вряд ли что поняли, кроме крика о маньяке.

Александр стоял на крыльце и чуть ли не трясся от беззвучного смеха.

Он представил вполне возможный, в силу только что произведённого Куйдиным эмоционального взрыва, радиус разлёта «осколков». И полетят эти слухи-осколки с помощью Наденьки далеко-далёко, по всему селу. Но самым смешным во всём этом будет, если «вепрь» действительно обнаружится на подступах к свинокомплексу. Выступит тогда миленькая Наденька в роли катализатора двойного назначения. И разгадку, считай, подсказала, и кошмарный слух о маньяке по селу запустит. А ведь запустит! Вот такой компот!

А Наденька и вправду уже кричала в трубку подружке, секретарю сельсовета:

– Таньча-а! Таньча! Ты где?

– Ты что, Надька, чокнулась? Ну где я могу быть, если ты мне в сельсовет звонишь? Что орёшь-то? Что у тебя случилось?

– Пока ничего, но может! И не только у меня!!

– Да не ори ты так! Скажи толком.

– Таньча! У нас в селе маньяк бродит! Половой бандит!!

– О-о… Ну я знаю, подруга, что ты на выдумки горазда, а это что-то новенькое!

– Дура ты, Таньча! Вон Семён Куйдин при мне мужиков на поимку поднял!

– Сама ты дура! Мужики с утра кабанчика ловят, который вчера из машины у Командарма нашего сбёг!

– Да знаю я про кабанчика! Не о кабанчике речь. Говорю же тебе, маньяк! Сексуальный!

– Господи… Надька… Да откуда ему у нас взяться? Не майся дурью!

– А вот откуда… – Наденька страшно округлила глаза и, прикрывая губы и микрофон телефонной трубки ладошкой, зашептала:

– Давеча на обед подъехали проезжие какие-то. Портвейн пили. Так один мне конфеты всё совал, а глаза… Таньча-а!.. Завлекущие зыркалки-то! Он ими всю меня общупал, гад!