– Это чтобы больных не пугать.

– И самим не бояться! Да и вообще, медицинская лексика – это что-то! Вот скажите мне, милая Татьяна, кто такие утконосы?

– Ну, я точно не помню. Птица или млекопитающее.

– Не-ет! Это студенты-медики на практике. Помимо всего прочего, выполняете и функции санитаров, не так ли? Значит, выносите «утки» у лежачих больных. – Шишкина-младшего уже было трудно ссадить с любимого конька – поумничать хлебом не корми! – А консервы?

Татьяна пожала плечами, отрицательно замотав головой.

– А это пациенты, которых хирурги решили лечить консервативными методами, не оперировать.

– У нас на стоматологическом так не говорят!

– А как у вас говорят? Челюскинцы? Крикаин?

– Тоже не слышала! – насупилась Татьяна.

– Ну, первое – это пациенты челюстно-лицевых хирургов, а второе – так сказать, средство для обезболивания. Которое плохо помогает. От слов «крик» и «новокаин». Я, кстати, зубных врачей ужас как боюсь. И чего вы себе такую профессию выбрали? Нигде так больные не орут, как в кабинете стоматолога!

– Ага, вы не слышали, как женщины, рожая, орут! Спросили бы у своей Машеньки. Она же в акушеры-гинекологи собралась?

– Вот чего не ведаю, того не ведаю, – развёл руками Шишкин и поспешил уточнить: – Машенька не моя. Только соседка. А теперь уже даже и не соседка.

– Ага, рассказывайте сказки дочерям! Уж так вздыхала, так вздыхала, когда передавала вам привет, – вернулась к ехидству Татьяна, которой умничанья Шишкина-младшего – это было видно по выражению на её лице – уже порядком поднадоели.

– Ай, Машка – артистка! – махнул рукою Александр. Он уже начинал злиться на себя. Чего заоправдывался? Это только сильнее интерес к его персоне подогревает! – А вы с ней где-то пересекаетесь?

– Да нет. Просто на концерте «Плацебо» познакомились. Она когда узнала, откуда я, так вот и завздыхала. Александр! Обидели небось девушку? Уехали, не попрощавшись, а, обольститель коварный?

И Татьяна, вроде бы шутливо, погрозила Шишкину пальцем.

– Какой высокий «штиль»! – не преминул он вставить шпильку. И дураку понятно, как соседке хочется выяснить подробности прошлой жизни Александра. Ох, видать, и напустила Машка туману!.. А как не туман это? А как и действительно у неё чувство? Сняла же решительно… свою блузку… а он не попросил – забился-закрылся в ванной, затрясся со страху!.. Хорошо хоть «Ма-а-ма-а!» не кричал, но на часы-то зыркал!..

Хорошее настроение минувшего дня и вовсе опустилось до нуля.

Александр вздохнул и сумрачно поглядел на собеседницу, демонстративно доставая из кармана ключи. Что и говорить, даже и не сомневался, что Татьяна девушка догадливая. Она тут же спрыгнула с чурочки, на которой всё это время стояла и помахала Шишкину рукой в уже заметно сгустившихся сумерках.

– Ладно, что-то заболталась… Спокойной ночи.

– И вам, Татьяна Потаповна, приятных снов…

Отперев двери, зашёл в квартиру и тут же выбросил весь только что закончившийся бестолковый разговор из головы. «Печку надо протопить, а то утром пар изо рта пойдёт, – подумалось угрюмо. – Да и собраться назавтра. С утра перекличка в школе, первое знакомство со «своим» классом – вверенным под его руководство девятым «А»… А и Бэ сидели на трубе… Впрочем, Бэ там не було – не набрало Бэ село…» – автоматически сложилось в голове.

Жизнь продолжалась. И новый день рождал новые заботы. А если, в буквальном смысле, говорить о новом дне, то наутро наступит последний день августа. И мамам и папам всего Советского Союза, имеющим отпрысков школьного возраста, катастрофически не хватит этого дня для полнокровного сбора детей в школу. С утра перекличка, суета сует. Так и пролетит 31 августа в суматохе родительских хлопот-забот. Ребятня уже будет посапывать в постельках, а мамы ещё что-то примутся наглаживать, пришивать…

Как-то отстранённо представлялся Александру завтрашний день.

И зря он себе понапридумывал, что завтра чмаровские мамки будут недоброжелательно коситься на него. Ну, запишут на день-два в стрелочники из-за раздутого сегодня столовской Наденькой ажиотажа с «маньяком». А скорее всего, и вовсе никуда не запишут. Не пуп земли. Чего он вообще зациклился на какой-то ерунде? «У сельского люда каждодневно делов больше пуда! Вот и вам, педагог, в руки мела кусок!»

На этом нашу очередную историю и подытожим.

Несколько дней спустя, после карантинной адаптации, истинный виновник всей суматохи дня приступил к исполнению своих прямых обязанностей среди половозрелой женской части свинопоголовья.

Починят и «москвич». Понятное дело, что чиненное – не новое, но вид «шиньон» обретёт вполне приличный, если сильно не приглядываться.

Про «секс-маньяка» не вспомнили уже назавтра.

А вот история «сафари» гуляет по Чмарово и округе до сегодняшних дней, обрастая год за годом новыми душераздирающими подробностями. Как и постепенно увеличивающимся числом сметливых героев, умело обнаруживших и захомутавших «вепря».

Но в этом ничего удивительного нет. Взять тот же знаменитый ленинский субботник. На сегодняшний день, оказывается, столько народу помогало вождю нести бревно, что создаётся впечатление, что это был полновесный ствол гигантской секвойи или самый здоровый баобаб со всеми его корнями.

Но мы-то знаем, кого следует увенчать лаврами в деле укрощения ландрасского вепря.

Посему справедливой будет констатация факта свершения третьего подвига главным героем нашего эпоса Шишкиным Александром.

1

Первого сентября Шишкин-младший проснулся рано. Он волновался. Ещё бы! Начиналась не куцая учебная практика, где многое студенту благосклонно прощается, а полноценная работа. Учительство! И классное руководство у старшеклассников.

В последний августовский день молодой педагог познакомился со своим девятым на традиционной школьной перекличке. Подопечный контингент, как определяла школяров директриса Валентина Ивановна, выглядел внушительно. Крепкие деревенские парни и совершенно сформировавшиеся девушки, полногрудые и крутобёдрые. На улице встретишь – ни за что не поверишь, что это шестнадцати-семнадцатилетние школьники. Пятнадцатилеток в девятом практически не было. В Чмарово и окрестностях родители не спешили изматывать отпрысков учением – на шестилетнюю, а зачастую и семилетнюю малышню ранцы не вьючили.

– Ниче… – говорили отцы и матери смешливых и тихих, резвых и медлительных дочерей дошкольного возраста. – Школа не волк, в лес не убежит. Как раз – закончит обученье и невеститься пора!