— Вы не сказали, кто в вас стрелял.

— Я не знаю. Я же сказала вам, что не видела его.

— Вы сказали, что у него была винтовка с глушителем и оптическим прицелом.

— И что?

— Выходит, вы его видели.

— Я объясню вам еще раз, — вздохнула Дарби. — Я не слышала выстрелов. Это означает, что стрелок пользовался глушителем. А чтобы в такой ветер попасть в голову Смиту и дважды в бедро его жене, необходим оптический прицел. Снести Смиту голову с плеч могла только мощная винтовка с соответствующими патронами. Вспышек я тоже не видела, значит, эта винтовка была снабжена также и гасителем. Все это обычное дело для снайперской винтовки и указывает на то, что стрелял снайпер. Чтобы прийти к такому выводу, необязательно видеть стрелка.

— Вы забыли упомянуть о том, что ведете расследование.

— Это потому, что я ничего не веду. Я пришла к Смиту просто поболтать, вспомнить былое. Мы ведь работали вместе.

— Я об этом уже слышал.

Дарби выжидала, пристально наблюдая за детективом.

— Я позвонил в Бостон и побеседовал с человеком по имени Лиланд Пратт. Он сообщил мне, что вы больше не работаете в отделе по раскрытию преступлений, как, впрочем, и в лаборатории. Он попросил меня передать вам сообщение.

— Вы не могли бы одолжить мне лист бумаги и ручку? Похоже, это невероятно важно.

— Не трудитесь, это очень короткое сообщение. Он попросил вас не приходить в лабораторию за своими вещами. Вам их пришлют по почте.

— Как чудесно! Передайте ему большое спасибо.

Лу иронично улыбнулся и продолжил:

— Мистер Пратт упомянул, что вы впутались в какое-то расследование. Вам не хочется мне об этом рассказать? Зачем вы приехали к Джону Смиту?

Дарби вспомнила старую эпиграмму Бена Франклина, гласившую: «Трое могут сохранить секрет, если двое из них мертвы». Единственным человеком, знавшим истинную цель ее визита, был Джон Смит. Возможно, он что-то сказал жене.

— Я вам уже сказала. Поболтать. Мы давно не виделись, и нам было о чем поговорить.

Ли сунул в рот вишневый леденец.

— Я поручу кому-нибудь отвезти вас в город. Пообщаемся позже, когда вы будете готовы рассказать мне правду.

— Правду о чем?

— О расследовании, которое вы ведете, и о людях, которые выследили вас здесь и пытались убить.

Лу поднял руку и помахал кому-то за спиной Дарби. Она обернулась и увидела патрульного. Это был крупный детина, который, очевидно, забыл купить новую форму, а старая с большим трудом вмещала его расплывшуюся талию и двойной подбородок. Он подошел к ней с наручниками в руках.

Дарби расхохоталась и обернулась к Лу.

— Вы это серьезно?

— Вполне.

— В чем вы меня обвиняете?

— В нелегальном ношении оружия.

— У меня есть лицензия.

— Уже нет. Бостонский департамент полиции ее отозвал.

— Когда?

— Сегодня. Мне сообщил об этом мистер Пратт.

— Я впервые об этом слышу.

— Вы сможете обсудить этот вопрос со своим адвокатом, — заявил Лу. — Позвóните ему из участка после того, как вам официально предъявят обвинение.

Дарби ехала в полицейском автомобиле с закованными за спиной руками. Она использовала эту паузу для того, чтобы обдумать все, что произошло.

Лу узнал от Лиланда, что она ведет расследование. Вопрос заключался в том, известно ли Пратту, что на самом деле произошло с семьей Риццо? Да, федералы заблокировали эту информацию, но, с другой стороны, Лиланд предложил ей работу в тот же день, когда ее освободили из карантинного изолятора. Она сомневалась в том, что это простое совпадение. Более того, она готова была поспорить, что федералы позвонили исполняющему обязанности полицейского комиссара Бостона и надавили на него, заставив его взять ее на работу до тех пор, пока они не окончат расследование. После этого департамент полиции Бостона был волен делать с ней все, что им заблагорассудится.

Если Пратт располагал информацией о Чарли Риццо и его семье, он ни с кем не стал бы ею делиться. Лиланд умел держать язык за зубами. Он был отличным солдатом бюрократии, возможно, даже одним из лучших.

В участке у Дарби забрали мобильный телефон, бумажник, ключи и кобуру. Пистолет она уже отдала одному из судмедэкспертов для баллистической экспертизы. Стандартная процедура. Все ее вещи сложили в сумку, и она расписалась на инвентарном бланке.

После этого ее тщательно обыскали и сняли у нее отпечатки пальцев.

Затем явился низенький и толстенький детектив. У него были тонкие и изящные пальцы, а на мизинце красовался изумруд.

Сняв с нее наручники, он надел на нее другие, пристегнув их к кольцу в центре стола.

— Вы шутите, — усмехнулась Дарби.

Детектив молча вышел из комнаты.

На поцарапанном столе было что почитать: «Здесь был Джимми Мак!!! Тина Герберт обожает большой ослиный член у себя в жопе. Бобби К. отсасывает коням». Кто-то умудрился даже написать полный текст к одной из песен Ван Хален.

На стене висели часы. Двадцать минут десятого. Она легла здоровой щекой на руки и попыталась уснуть.

Спустя какое-то время дверь снова отворилась. Дарби подняла голову и взглянула на часы. Десять тридцать три.

У этого детектива было большое, похожее на пирог лицо. Он бросил на угол стола блокнот и плюхнулся на стул, заскрипевший под его немалым весом. Его взлохмаченные черные волосы и пышные усы, казалось, были позаимствованы из порнофильмов семидесятых. Возможно, на такие мысли ее навели эротические тексты на столе.

— Меня зовут детектив Стив Кеньон.

«Стив Кеньон, — подумала Дарби. — Неплохое имя для порнофильма. Но Стив Кэннон было бы еще лучше. Или Кэннон Кеньон, Гром из Австралии».

Стив Кеньон извлек из кармана рубашки золотую ручку.

— Вы готовы говорить?

— Не имею права. Я могу отправиться за это в тюрьму. Я подписала соответствующие документы.

— Документы? Какие еще документы?

— Юридические. С золоченым штампом Армии Соединенных Штатов.

Восходящая порнозвезда семидесятых Стив Кеньон, похоже, растерялся.

— Позвоните главному сержанту Глику, — предложила она. — Он отвечает за биомедицинскую лабораторию Бостонского университета.

Он потер свои кустистые усы.

— Это в Бостоне, — подсказала Дарби.

— Я знаю, где находится Бостонский университет.

— Вот и хорошо. Сходите и позвоните ему. Должна предупредить, что он трудноуловимый парень, так что, если его не окажется на месте, спросите Билли Фитцджеральда. Он объявил себя вторым номером в лабораторной иерархии, но я в это не верю.