К файлу имелось приложение, судя по дате, созданное незадолго до болезни Алексея Петровича. Всего два листа сухого отчета — и красная строка внизу: поставить вопрос об увольнении.

Стаса — уволить?

Он же лучший! Был лучшим. Его клиенты любили. И свои — тоже…

— Что-то ничего я не понимаю, — сказала Ксюша, почесав стопу о спину Хайда, которому надоело валяться на полу в кухне.

Заявление об изнасиловании. Дело закрыто за отсутствием состава преступления: свидетельств, подтверждающих версию потерпевшей, не обнаружено.

Имен нет, но картина ясна.

Вечеринка. Алкоголь. И потерпевшая явно перебрала с выпивкой, вследствие чего подозреваемый вызвался проводить ее домой. По дороге женщина достаточно протрезвела, чтобы пожелать продолжения вечера. Он и продолжился — в ее личной двухкомнатной квартире.

А наутро дама поспешила обвинить подозреваемого в сексуальных домогательствах.

Вот только он начисто отвергал ее инсинуации, заявляя, что все произошедшее случилось по обоюдному согласию… а потерпевшая утверждала, что ее опоили.

Мерзкая история!

Настолько мерзкая, что Ксюша была не способна в нее поверить. Неужели это про Стаса?! А женщина кто? И почему Алексей Петрович решил, что эта женщина говорит правду? Стас ведь не стал бы поступать подобным образом, или…

Следующий файл — Элла.

А ей, оказывается, дважды предлагали перейти на другое место, с повышением зарплаты и на должность хорошую, а она отказывалась. Но не из преданности конторе, а потому, что не хотела выпускать Стаса из поля зрения. Оказывается, у них все-таки был роман, только — односторонний… Стас пользовался Эллочкиной готовностью служить ему, и, когда в его личной жизни случались перерывы, он вспоминал о ней.

Опять неприятно.

Чужое грязное белье… и если все так, то не могло ли случиться, что Эллочке надоело быть вечным «запасным вариантом»? Она измучилась, устала и прекратила эту пытку единственным, как ей казалось, надежным способом. А потом сама же рассказала Ксюше про невесту и шкатулку.

Подозрения от себя отводила.

Или та, неизвестная женщина, обвинившая Стаса в изнасиловании. Она ведь тоже имела все причины для мести…

Имя ее выяснилось, стоило открыть третий файл. Акулина?! Тот же отчет. Но вот чтобы Акулина… и клеветала… или она ошиблась? Но история произошла три года тому назад… а еще у Акулины ребенок имелся. Девочка. И выходит, что ее отец — Стас?! Но Акулина не подавала в суд на признание отцовства и на алименты и вообще избегала со Стасом общаться. Тогда получается, что она и правда верила в то, что говорила? Ее напоили, а потом воспользовались… Возможно ли?..

Ксюша решила, что — вполне.

— Но все равно как-то это странно! Не очень логично, — добавила она, и Хайд лениво зевнул. — Если уж мстить, то сразу. А тут — столько времени прошло. Она ничего не сделала, а потом вдруг взяла — и убила? Какая-то ерунда…

Звонок в дверь прервал ее исследовательскую работу, и Ксюша вздрогнула: она никого не ждала! А тот, кто желал ее видеть, продолжал мучить кнопку. И звонок надрывался, захлебывался даже. Хайд, впрочем, вел себя спокойно. Кто бы ни стоял за дверью, с его точки зрения, он был совершенно безопасен.

За дверью стояла Елена, невеста Игната.

Ксюша проморгалась и еще раз посмотрела в глазок: нет, никакой ошибки, сложно не узнать эту яркую женщину. И зачем она пришла?

А главное, что теперь Ксюше делать? Притвориться, что ее нет дома? Это как-то по-детски, а потом Елена нажалуется Игнату… или еще что-нибудь устроит. И Ксюша открыла дверь.

— Долго возишься, — сказала Елена, окидывая Ксюшу крайне неприязненным взглядом. И вошла без приглашения. — Поговорить надо.

Она не стала снимать туфли, прошла в комнату, словно тысячу раз уже бывала в Ксюшиной квартире.

— В общем, так, — Елена осматривалась, на личике ее застыло выражение крайней брезгливости. — Чтоб я больше тебя рядом с Игнатом не видела! Сечешь?

От нее слабо, но отчетливо разило алкоголем. И сигаретами. И мятной жевательной резинкой, которую Елена не переставала жевать.

— Извините, но вы неправильно все поняли.

Все-таки надо было отсидеться, пусть это и по-детски, но зато нервы были бы целее. Ксюша терпеть не могла скандалов, а чутье ей подсказывало, что Елена явилась именно скандалить.

— Ты мне будешь указывать, как и что мне понимать? — поинтересовалась она нервным голосом. — Да кто ты такая?!

Никто. Секретарь.

Елена, вытянув руку, ткнула в Ксюшу пальцем:

— Думаешь, если он на тебя запал, то ты раз — и в дамках?

— У нас сугубо деловые отношения…

…И не надо ей было слушать Алексея Петровича. Нашла бы другое место, поспокойнее, чтобы ни трупов, ни тайн грязных, ни начальственных невест на грани истерики!

Елена взирала на Ксюшу с высоты своего роста и положения.

— Врешь, — сказала она наконец. — Все вы врете! У тебя одно на уме!

— Что?

— Залезть к нему в койку!

Ксюша попыталась представить себя в койке Игната, и эта картина вызвала у нее нездоровый смешок.

— Издеваешься?! — Елена зашипела, как рассерженная змея. — Думаешь, я дура?! Если модель, то дура? Да мы поженимся!

— Я рада и искренне желаю вам счастья.

Чем раньше, тем лучше, может, хоть тогда эта странная женщина успокоится.

— И я не позволю всяким тварям мне мешать! Ты… ты уволена!

Надоело! Пусть бы они определились уже… и вообще, наверное, раньше Ксюша восприняла бы эту новость спокойнее, но за последние дни нервы ее не единожды подвергались испытаниям. И потому она ответила совсем не то, что собиралась:

— А это не вам решать! Не вы меня нанимали.

— Да я…

— Вам лучше отправиться домой и успокоиться. Беспричинная ревность еще никого не доводила до добра.

Елена побелела.

— У меня нет привычки путаться с начальством. Кроме того… — Ксюша попыталась было прикусить язык, но слова буквально сами лезли из нее. — В конторе хватает незамужних женщин, и они куда красивее.

Если уж страдать, то не одной. Интересно было бы посмотреть на встречу Эллы и Елены! Вот уж и правда — равные по весу и мастерству соперницы, хотя Эллочка сказала, что Игнат ей неинтересен, но ведь Елена не слушает, что ей говорят.

— Ты… ты пожалеешь! — сказала она напоследок и выскочила из комнаты.

И из квартиры тоже убралась. Закрыв дверь, Ксюша подошла к окну, желая убедиться, что неприятная гостья потопает восвояси. Минута… другая… третья… время шло, а Елены все не было.