– Вам нравится? – усмехнулась она, поймав мой взгляд. – Что?.. Не отворачивайтесь, ваше сиятельство. Внимание мне приятно – особенно от такого человека, как вы.

Я сжал зубы и старательно впился взглядом в дорогу за окном – хоть в темноте и не видел ничего, кроме огоньков машины впереди. И все-таки девчонка меня переиграла… чуть-чуть. Заставила обратить на себя внимание – а теперь, похоже, пыталась разговорить.

– Кстати, меня зовут Нелли, – невозмутимо продолжила она. – Конечно, это не то имя, которое дала мать, но настоящее показалось бы в столице… слишком непривычным. А фамилия ничего вам не скажет: я унаследовала лишь Дар отца, но не титул.

Одаренная. Впрочем, это я и так знал. Судя по всему – бастард, и ничуть этого не стесняется.

Незаконнорожденная дочь какого-нибудь князя или графа… А экзотическая внешность у нее, конечно же, от матери. Как и имя, которое я так и не услышал.

– Почему ваше сиятельство молчит? – поинтересовалась Нелли.

– Не имею ни малейшего желания разговаривать с террористкой. – Я постарался вложить в голос как можно больше тяжеловесной уверенности. – Что бы вы ни говорили, сударыня, то, что сейчас происходит, называется похищением. За которое однажды придется ответить перед законом и моим родом.

– Может быть. Мы или победим, или погибнем… впрочем, как и ваш род. – Нелли пожала плечами. – Любые значимые перемены требуют жертв – и ваше сиятельство знает это ничуть не хуже меня. Рано или поздно история рассудит всех. И сегодняшних бунтарей и террористов завтра вполне могут назвать героями. Разве не так?

– Хватит, сударыня! – Я понимал, что позволяю втягивать себя в спор, но остановиться уже не мог. – Вы убили человека! Хладнокровно казнили… только за то, что он мог подставить под удар ваш план. Измена остается изменой – какими бы красивыми словами ее не пытались прикрыть.

– А скольких в тот день убили вы? – усмехнулась Нелли. – Не вижу смысла продолжать этот спор, ваше сиятельство. Отец всегда говорил, что есть вещи намного дороже жизни даже достойнейших из людей.

– Ваш отец?..

– Да. В середине сороковых годов он командовал военной частью к северу от Обдорска, – отозвалась Нелли. – В тех краях не все и не всегда были рады власти русского императора. И порой отцу приходилось подавлять мятежи силой оружия.

– А теперь он сам задумал мятеж в столице? – фыркнул я.

– К сожалению, ваше сиятельство. – Нелли чуть склонила голову. – Боюсь, другого способа укрепить власть короны тогда не имелось… как нет его и сейчас. И именно поэтому мы на одной стороне. Нравится вам это, или нет – враги у нас теперь общие.

– И поэтому вы решили, что я пойду на сговор с предателями?

– Нет. Но вы не тот человек, который решает что-то, не обдумав, как следует. – Нелли чуть сдвинула тонкие черные брови. – Просто выслушайте моего отца – о большем я не прошу.

Укрепление власти государя путем вооруженного восстания, общие враги, неожиданное спасение… Да уж. Не кем бы ни был таинственный отец Нелли, взглянуть на него определенно стоило.

Впрочем, разве пленников вообще спрашивают?

– Вряд ли у меня есть выбор, – вздохнул я. – Может, все-таки назовете имя вашего родителя, сударыня?

– Думаю, он бы предпочел представиться лично. – Нелли крутанула руль, сворачивая к обочине. – Если такие люди вообще нуждаются в подобном.

Машины спереди уже успели остановиться, и в тусклом свете их огней я разглядел дорогу. Без асфальта – похоже, меня завезли в какую-то глушь. Ни домов, ни заборов, ни столбов – только кое-как раскатанный колесами влажный грунт. Отличное место, чтобы убить человека и спрятать труп.

Успокаивало только то, что желай загадочный отец моей смерти – я бы наверняка остался лежать в усадьбе вместе с Орловскими головорезами.

– Прошу, ваше сиятельство. – Нелли едва не улеглась мне на колени, протягивая руку, и сама открыла дверь с моей стороны. – Вас уже ждут.

Снаружи было темно, хоть глаз выколи, но фары автомобилей давали достаточно света, чтобы я кое-как разглядел чуть в стороне от дороги еще две машины. Кажется, «Волги» – двадцать первую и двадцать четвертую. И рядом со второй возвышался силуэт в шляпе и длинном темном плаще. Несмотря на худобу, незнакомый мужчина то ли из-за игры теней, то ли благодаря зловещей обстановке на мгновение показался мне огромным – чуть ли не великаном, рядом с которым даже Андрей Георгиевич показался бы коротышкой.

Дар мне так и не вернули, и я скорее догадался, чем почувствовал: нас ждал именно он… Впрочем, больше никого впереди не было. Солдаты разбрелись в стороны, скрывшись в темноте. Следили, чтобы я не дергался – а может, просто отошли подальше, решив не мешать беседе.

Которую уже явно пришло время начинать.

Не то, чтобы у меня тряслись поджилки, но приближался к рослой фигуре в плаще я с некоторой опаской. И когда незнакомец, наконец, повернулся в мою сторону, не отпрянуть стоило немалого труда. Для своих семнадцати с небольшим лет я повидал достаточно жутковатых вещей, не раз был на волосок от смерти, и, пожалуй, имел все основания не считать себя трусом.

Но встречаться с мертвецами мне еще не приходилось.

– Доброй ночи, ваше сиятельство, – негромко проговорил мой визави. – Позвольте представиться. Я…

– Ваше имя мне прекрасно известно… впрочем, как и чин. – Я сжал кулаки так, что ногти впились в ладони. – Только не ждите, что я буду обращаться «ваше превосходительство».

На картинах и фотографиях он выглядел совсем иначе. Заметно моложе, не таким худым, осанистее. Изображения в парадной форме скрадывали огромный рост генерала – зато добавляли благообразия и, пожалуй, даже добродушия. Видимо, в книгах его хотели показать этаким усталым воякой, настоящим отцом для своих солдат… когда-то хотели.

Реальность оказалась куда внушительнее. Даже в гражданской одежде старик не утратил выправки и возвышался надо мной в темноте гигантской тенью. Полы плаща напоминали сложенные черные крылья какого-нибудь ангела смерти, молчаливого и недоброго. Да и лицо было под стать: скуластое, с тонкими сухими губами и ввалившимися щеками. Гладко выбритое – ни следа щетины – и от этого почему-то еще более… пугающее. Но даже жутковатая внешность несколько терялась на фоне одного простого факта.

Куракин умер! Сгорел в панцере в ту злосчастную апрельскую ночь, погиб окончательно и бесповоротно, как выразился Багратион – и все-таки стоял прямо сейчас передо мной.

И выглядел подозрительно живым.

– Полагаю, у вас появилось немало вопросов? – мрачно поинтересовался он, выдержав паузу.

– Может, и так. – Я пожал плечами, отчаянно пытаясь напустить на себя хоть что-то похожее на безразличие. – Но я не со…

– В таком случае, постараюсь на них ответить. – Куракин отвернулся от машины и указал рукой куда-то в сторону, противоположную дороге. – Прогуляемся немного, ваше сиятельство? Это не потребует много времени, и после беседы вы можете быть свободны. Слово офицера.