Как ни странно, дверь моментально открылась.

Если Николай думал, что на лестнице было темно, то теперь он понял, как ошибался. По сравнению с темнотой, которая царила в сороковой квартире, лестница была освещена, как театральная сцена.

Дверь за Николаем бесшумно захлопнулась, и он оказался в абсолютной, непроницаемой темноте.

И в этой темноте рядом с ним кто-то был.

Николай чувствовал чье-то присутствие, чье-то дыхание.

Черенков был человек бывалый, ему приходилось попадать в разные переделки, но тут и он струхнул.

— Кто здесь? — проговорил он севшим от волнения голосом. — Эй, вы чего? Что за шутки!

И тут чьи-то сильные руки взяли его с двух сторон за локти и куда-то повели.

Участковый даже не пытался сопротивляться — в темноте он чувствовал себя совершенно беспомощным, кроме того, он не видел своих противников и даже не знал, сколько их. Он безвольно переставлял ноги и только гадал, куда его ведут и чем все это для него кончится. Одно он понял: с ним не шутили. Все это было очень серьезно.

Кончилось это довольно скоро: перед Николаем распахнулась еще одна дверь, и его втолкнули в ярко освещенную комнату.

После путешествия в полном мраке он едва не ослеп.

Впрочем, похоже, те, кто привел его в эту комнату, именно этого и добивались: ему в лицо направили яркую лампу, так что некоторое время Николай ничего не видел и не соображал.

— Явился, голубчик! — раздался перед ним язвительный голос. — А мы уж тебя и не ждали!

Николай крепко зажмурил глаза и снова открыл их.

Намного лучше не стало, но он кое-как разглядел небольшую, заставленную дешевой мебелью комнату и коренастого мужчину в плохо сидящем сером костюме.

Еще двое подтянутых молодых парней стояли по бокам от участкового, крепко держа его за локти.

— Ну что, Толик, будешь сразу колоться? — проговорил этот человек и на мгновение выключил лампу.

Однако не успел Николай перевести дух, как ослепительный свет снова ударил ему в лицо.

— Будешь колоться? — повторил незнакомец.

— А ты кто такой? — спросил Николай, зажмурив слезящиеся глаза.

Вдруг за его спиной хлопнула дверь, и появился еще один человек — постарше и повыше ростом. Он был одет в такой же серый костюм, но сидел он на нем значительно лучше.

— Молчит, Лев Николаич! — проговорил приземистый незнакомец. — Ну ничего, мы его разговорим! — И снова рявкнул, уставившись на Николая: — Колись, Копыткин, тебе же легче станет!

— Какой Копыткин? — Тот, кого назвали Львом Николаичем, недовольно поморщился. — Иван Сергеевич, это же не он! Нужно внимательнее изучать материалы дела!

— Не он? — удивленно переспросил коренастый. — И правда, не он… что же тогда он здесь делает?

— Вот это мы с вами и должны выяснить!

Лев Николаевич взмахнул рукой, и Николая толчком усадили на жесткий стул. Лев Николаевич уселся напротив него и с мягкой, дружелюбной интонацией проговорил:

— А теперь вы нам все расскажете, и вам сразу станет легче на душе. Вы просто не представляете, дорогой мой, как облегчает совесть чистосердечное признание!

— Какое признание? — раздраженно переспросил Николай. — Да вы, мужики, кто такие?!

— Вопросы здесь задаем мы! — выкрикнул из-за спины начальника коренастый Иван Сергеевич.

— Ну что вы так горячитесь, коллега! — одернул его шеф, снисходительно улыбнувшись. — Гражданин нам сейчас все расскажет. Он уже к этому морально готов…

— Мужики, я вообще-то мент! — проговорил Николай, прокашлявшись.

— Ага, а я — папа римский! — отозвался Иван Сергеевич.

— Говорю вам — я капитан полиции!

— Мне это уже надоело! — Нервный Иван Сергеевич шагнул вперед.

— Если не верите, посмотрите в кармане…

— Антон Павлович, голубчик! — Лев Николаевич кивнул кому-то, кто стоял за спиной участкового.

Оттуда вышел высокий худощавый молодой человек в таком же сером костюме. Быстрым профессиональным движением он ощупал карманы участкового и достал его удостоверение.

Лев Николаевич взял его в руки и внимательно рассмотрел.

— Черенков Николай Иванович, — проговорил он задумчиво. — Где-то я эту фамилию слышал… Выборгское районное управление МВД… кого-то я там знаю…

— Липа, Лев Николаевич! — подал голос из-за его плеча коренастый. — Голову даю на отсечение — липа!

— Ваше мнение, Антон Павлович! — Шеф протянул книжечку молодому коллеге.

Тот ощупал книжечку тонкими пальцами, оглядел ее снаружи и изнутри и даже отчего-то поднес к уху.

— Подлинное! — и он вернул удостоверение начальнику.

— Вот видите, Иван Сергеевич, удостоверение подлинное! — проговорил тот. — Так что никогда не следует торопиться с выводами! Сначала нужно проверить факты!

— Да кто вы такие? — воскликнул Николай.

— Может быть, удостоверение подлинное, но не его, — Иван Сергеевич никак не хотел сдаваться. — Он убил настоящего Черенкова, взял его удостоверение и вклеил свою фотографию…

— Нет, — односложно отмел это предположение молодой Антон Павлович.

— Может быть, он действительно капитан Черенков, но продался сами знаете кому и работает вразрез с нашими интересами?

— А вот это может быть! — Лев Николаевич настороженно взглянул на Николая и забарабанил пальцами по подлокотнику.

— Никому я не продался! — выпалил Николай. — Вы все-таки объясните, кто вы такие и чего вам от меня надо?

— Это ты, Черенков, должен нам объяснить, зачем шел в квартиру Анатолия Копыткина! — рявкнул из-за спины шефа раздражительный Иван Сергеевич.

— У меня к нему есть вопросы по делу, которое я расследую! — отозвался участковый.

— Что за дело? — строго осведомился шеф.

— Не имею права знакомить посторонних с материалами уголовного дела! — ответил упрямый участковый.

— Это кто здесь посторонний? — вызверился Иван Сергеевич. — Мы тебе сейчас покажем, кто здесь посторонний!

— Не горячитесь, коллега! — остановил его начальник. — Капитан по-своему прав. Он действует в духе должностной инструкции… это правильное, профессиональное поведение!

— Инструкции! — перекосился коренастый. — Да я ему эту инструкцию знаете куда засуну…

— Зачем же вы так, коллега? — отеческим тоном перебил его Лев Николаевич. — Между прочим, я сам в свое время ее писал, так что могу и обидеться!

«Понятно! — подумал Николай. — Играют в доброго и злого следователя! Знаем, сами такое проходили!»

— Капитан, — мягко проговорил Лев Николаевич. — Тут нет посторонних. Конечно, мы с вами принадлежим к разным организациям, но все делаем одно большое общее дело. Давайте же объединим наши усилия…