Шанс сделал вывод, что его действия, пусть и граничат с явным безумием, но все же не лишены смысла. Он надеялся увидеть, как она выходит, и потом рассчитывал последовать за ней на расстоянии (во всяком случае, до тех пор, пока не убедится, что он один такой, и других преследователей нет), а потом выбрать подходящий момент и подойти. После происшествия в доме ее ученицы и того, что он узнал о Майре Коэн, им надо было поговорить. Да, надо было, причем без посторонних глаз, и отчасти он сидел тут, за рулем старого автомобиля в темном конце улицы, именно поэтому. Шанс мог наполовину растолковать свое решение, но вот вторая половина, обсессивно-компульсивная, не поддавалась никаким объяснениям.

Ему пришло в голову, что было время, причем не так давно, когда он стал бы играть по всем правилам, отправился бы в полицию и выложил бы там все как есть, от избиения Жаклин до гибели Майры со всеми промежуточными этапами. В конце концов, он ведь уважаемый член медицинского сообщества. Шанс даже успел потешить себя фантазиями о том, что все еще может так поступить. Но эти мысли умерли вместе с последним светом у подножия разоренных холмов. Ведь прошлое, которое он надеялся скрыть, проложило себе путь в настоящее. Плюс к этому непростой развод, битва с налоговой, школьные неприятности дочери, связанные с наркотиками… а вдобавок, господи прости, его поддельная французская мебель и парни из магазина «Старинная мебель Аллана». Его респектабельные денечки миновали. От этого никуда не деться, и ни одно из его нынешних решений не поможет их вернуть. Более уравновешенный человек после подобных умозаключений решил бы, что на сегодня хватит, и отправился домой. Шанс остался, где был. Его часы показывали восемь.

Около восьми тридцати он увидел, как она вышла из дому. Села в автомобиль, маленькую серую «хонду», неприметную до полной невидимости. Шанс поехал за ней до кампуса, где Жаклин припарковалась, вышла из машины и отправилась вглубь территории. Он тоже остановился. Не заметив никаких признаков слежки (если не считать его самого), выждал некоторое время, вышел из автомобиля и двинулся за Жаклин.

Он нагнал ее у пруда с золотыми рыбками в той части кампуса, что была известна как Восточный сад. Она в одиночестве стояла на маленьком мостике и смотрела вниз, в темную воду. На ней были джинсы и блузка с длинными рукавами. Вначале он постоял, издали глядя на нее, потом пересек садик, освещенный только несколькими висящими среди деревьев маленькими фонариками, и вышел на мостик. Когда он приблизился, Жаклин обернулась, и глаза ее расширились. Он подошел прямо к ней и взял ее руки в свои. Ему захотелось перевернуть их вверх ладонями и самому увидеть порезы. Вместо этого он принялся бормотать вымученные извинения за то, что случилось с Дженис, и за свое неожиданное появление.

– Хочу, чтобы вы знали: я вас не оставлю, – проговорил он.

– Вы не должны быть тут, – сказала она ему, и ее удивление сменилось чем-то больше похожим на панику. – У него моя дочь…

– Что значит «у него»?

– Ее нигде не могут найти. Она не пришла на занятия, но я знаю – это все он. Он забрал ее куда-то. Ну или они забрали.

– Они?

– Бандиты, румынская мафия. Зовите как хотите. Я говорила вам, он оборотень в погонах, у него есть дружки, он всякие дела проворачивает… Если он обнаружит, что вы до сих пор со мной общаетесь…

– Вы были в моей квартире.

Она не обратила на его слова внимания.

– Вы слышали, что я вам сказала?

Он сжал ее руки:

– Мне нужно, чтобы вы кое-что для меня сделали. Мне нужно от вас письменное разрешение, которое обеспечит доступ к документам Майры Коэн.

Имя произвело впечатление.

– Она мертва.

– Я знаю.

– Это было ужасно…

– Я хочу попытаться кое-что сделать, – прервал ее Шанс.

– Вы уже пытались раньше.

– Это другое. Я ни разу не встречал психотерапевта, у которого не было бы копий его записей. Я хочу разузнать, кто распродавал ее имущество. Возможно, это был кто-то из родни Коэн. Может, я смогу…

Она не дала ему договорить, шагнула вперед, прижавшись щекой к его груди, ее волосы щекотали ему губы, ноздрей достиг запах ее тела.

– Вы такой хороший, – сказала Жаклин, но, когда отступила назад, в ее глазах стояли слезы. – Но вы ничего не сможете с этим поделать. Я принадлежу ему. Я знаю, вы хотите помочь. Но у вас просто не хватит сил. И ни у кого не хватит.

– Вы достойны лучшего.

– Вам просто хочется так думать.

– Все начинается с желания. Мы можем найти выход. Он есть всегда.

– Думаю, вы и сами все понимаете.

На ее лице, в основном, была написана грусть, грусть да еще что-то подобное жалости, которая пробрала его до костей.

– Расскажите о Майре Коэн.

– Вы и так знаете.

– Не понимаю, о чем вы. Я понятия не имею, знал ли о ней ваш муж. Не знаю, почему она погибла. Не знаю, стала она случайной жертвой насилия, или тут что-то другое. Поэтому я спрашиваю, что вы об этом думаете.

Выражение ее лица не изменилось.

– Какое это имеет значение? Вы ничего не сможете исправить, и меня вам тоже не исправить. Я слишком больная.

– Жертв не существует, Жаклин, бывают только добровольцы.

Утверждение, которое он еще недавно оспаривал, вдруг показалось удивительно уместным. Она рассмеялась ему в лицо, но потом взяла себя в руки.

– Все это закончится не так, как вы думаете.

Жаклин отпустила его руки и отступила.

Он попытался начать снова, но она ушла. Шанс уже сделал шаг ей вслед, но она, судя по всему, услышала его и бросилась бежать. Часть его хотела кинуться за ней, правда, непонятно с какой целью. Он отправился обратно, и на этот раз встретился с молодым человеком, студентом, судя по возрасту. Но было в нем что-то такое… атлетическая фигура, упругие движения, потрепанная по моде одежда… отчего Шанс проникся внезапной ревнивой уверенностью, что на самом деле, вот так возникнув перед Жаклин, он сорвал тайное романтическое свидание. Чувство было столь сильным, что он все-таки развернулся и побежал за ней следом, забыв, что она уже все ему сказала. Он мчался сломя голову, словно его побуждала к этому некая сила, с которой ему было не совладать, до самого пруда и обнаружил, что она ушла. Мужчина тоже исчез.

Ночь прошла, на следующей день, после обеда Шанс приехал в магазин Аллана. Прошло около двух суток, с тех пор как он нанял Ди. Можно было подумать, что в результате злополучной вылазки на Ист-бей Шанс впал в отчаяние, но, как сказал один человек, всему свое время под небесами.[43] На ум приходила гипомания, без сомнения усугубившаяся из-за недосыпания, но зачем сейчас об этом думать? В голову закрадывались и мысли о полудюжине разных снотворных, но он жаждал узнать, добился ли здоровяк каких-нибудь успехов. Он не удивился, найдя Ди вне магазина, но за работой. Тот трудился в переулке над «Старлайт-купе».