С этими словами Роберт развернулся, направившись к двери в лоджию, и вышел.

Амалия радовалась, что положила конец тайным визитам. Они унижали ее, ибо были сродни блужданию животных в темноте ночи, которых ведет инстинкт продолжения рода, а не любовь, нежность, духовное единение, освященное узами брака. Она не вынесла бы их продолжения. Но радость победы была преждевременной: Амалия даже не предполагала, что плотские желания будут терзать ее так мучительно, и в этом заключалась какая-то несправедливость.

Днем Амалия чувствовала себя сильной и могла презирать Роберта Фарнума, но наступала ночь, и все менялось. В комнате, залитой лунным светом, она часами ворочалась без сна, стискивая в объятиях подушку и предаваясь воспоминаниям. Став жертвой разбуженных им желаний, Амалия ждала его, мечтала о его восхитительных ласках, нежной силе, вспоминала о дивных ночах, проведенных вместе, и о… неподдельном горе в его глазах, когда она прогнала его прочь.

Прошла неделя, близилась к концу вторая, а они так и не объяснились. И не потому, что Роберт этого не хотел или редко бывал в «Дивной роще». Как раз наоборот. Просто не было случая: со дня отъезда Джорджа Хлоя не отходила от Амалии ни на шаг, а выяснять отношения при ней Роберту не хотелось из соображений безопасности. Он слишком хорошо знал, чего стоят ненасытное любопытство и длинный язычок Хлои. В отсутствие Хлои рядом с Амалией обязательно оказывалась Мами.

Амалия могла только догадываться об истинных отношениях между Робертом и Мами. Когда тетя бывала в комнате, он ни словом, ни жестом не выказывал своего отношения к Амалии, всячески подчеркивая лишь родственную связь. Казалось, он делал все возможное, чтобы уберечь Мами от ненужных волнений, и это Амалия могла понять. В последнее время мадам Деклуе сильно сдала, как-то усохла и как бы уменьшилась ростом. С ее лица не сходила печаль, к которой порой добавлялась тревога. Амалия не раз видела, с какой болью Мами смотрела на сына, относя это на счет извечной материнской любви. Она все реже выходила из дому и все больше времени проводила за молитвой, а то могла часами сидеть, глядя в пространство. О чем она думала в эти минуты?

Амалия никогда бы не решилась заговорить с Мами о деле, в котором та сыграла весьма неблаговидную роль. Во-первых, о таком говорить вслух было не принято; во-вторых, Амалия вряд ли смогла бы найти нужные слова; в-третьих, главная вина ложилась на Роберта, который осуществил предложенный ему план.

Однажды Роберту удалось уговорить Лали передать Амалии записку, но она вернулась тем же путем непрочитанной. Амалию насторожил довольно красноречивый взгляд камеристки. Поразмыслив, она вынуждена была признать несколько весьма неприятных фактов. В последнее время Лали сблизилась с Тиге, камердинером ее мужа, и от него наверняка знала, что Жюльен не бывает в спальне жены, поскольку вечера предпочитает проводить вне дома; одновременно, убирая каждый день хозяйскую постель, Лали убеждалась, что кто-то утешает ее мамзель. Кто именно — догадаться для наблюдательной девушки не составляло труда. «Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем вся плантация будет знать об этом? — подумала Амалия, поежившись. — А еще через какое-то время эта тема станет главной в разговорах за утренним чаем по всему течению реки Теш».

Роберт подкараулил ее ранним утром у маслобойни, где Амалия, закатав рукава, показывала новой работнице, как отделяют сыворотку от масла. Когда она вышла на воздух, солнце светило прямо в глаза, и Амалия не сразу разглядела силуэт мужчины, державшего под уздцы великолепного коня. Расправляя рукава, Амалия искала глазами Айзу, а наткнулась на него.

— Доброе утро! — поклонился Роберт, прерывая разговор с негритенком.

Его низкий хрипловатый голос вызвал в сердце Амалии трепет, но она сумела сдержаться. Вежливо ответив на приветствие, она повернулась к мальчику.

— Пойдем, Айза! Пришло время для урока рисования.

— Но сначала отведи, пожалуйста, моего коня к столбу с той стороны дома. Я хочу поговорить с твоей хозяйкой. — Просьба прозвучала тихо, но властно. Роберт протянул негритенку поводья.

Айза растерянно моргал глазами, переводя взгляд с одного на другую. Он знал, что его хозяйка не горела желанием оставаться наедине с мсье Робертом, но привычку к послушанию не так просто пересилить. Амалия неохотно кивнула ему в знак согласия, не желая вовлекать невинную пешку в игру ферзей. Она смотрела, как Айза медленно уводит крупного гнедого скакуна.

— Я хочу предложить вам прогулку верхом, — сказал Роберт без всякого вступления. — Мы могли бы поехать в «Ивы». Вы никогда не были там, поэтому никому не покажется странным, если мы заедем ненадолго, чтобы отдохнуть и выпить чего-нибудь прохладительного.

Амалия резко повернулась, глядя на него во все глаза.

— Вы, должно быть, сошли с ума?! — сказала она тихо.

— Почему? В этом нет ничего предосудительного. — Голос Роберта дрогнул. — Амалия, вы и вправду сводите меня с ума этой своей неопределенностью. Почему бы нам не обсудить сложившуюся ситуацию? Чего вы боитесь?

— Нам нечего обсуждать! Совершенно нечего! — ответила Амалия, пропуская последние его слова мимо ушей.

— Вы знаете, что это не так! — возразил Роберт.

— Что же еще может быть? — воскликнула Амалия. — Все кончилось. С этим покончено навсегда.

— Нет! Я не смирюсь с этим! — Роберт с трудом сдерживал себя. — Никогда не смирюсь!

— А что вы можете сделать? Ваши знаки внимания и так уже слишком заметны. Я страшусь предположить, что будут говорить о нас на плантации?!

— Что такое? — не понял Роберт.

Амалия вкратце сообщила ему о дружбе Лали и Тиге, о перемене в поведении девушки.

— Такого рода разговоры не понравятся Мами, — резюмировал он задумчиво, и его густые темные брови сошлись на переносице, образовав одну мрачную линию.

— Надеюсь, теперь-то вы понимаете, что должны оставить меня в покое?

— Я — не Мами!

— Из чего следует, что вас не волнует людская молва, — сделала свой вывод Амалия. — Весьма похвально! Как же приятно, будучи холостяком, низвергать устои нравственности — Божеские и людские!

— Не дави на меня, cherie, — попросил он мягко.

— По-моему, вы меня с кем-то путаете, — сказала Амалия.

За разговором они не заметили, как подошли к дому. Прачка, развешивая полотенца на длинной веревке, с интересом посмотрела в их сторону, когда они огибали сушильню. Другая, мешавшая белье в закопченном чане над костром из поленьев, шуганула стайку мальчишек, старшему из которых не было и десяти, игравших в самодельные фургончики на тропе, по которой шли Амалия и Роберт. Они стали нехотя подниматься, но Амалия остановила их жестом и обошла игравших детей стороной.

— Так что же с прогулкой верхом? — спросил он снова.

До лоджии оставалось несколько шагов. Амалии показалось, что она слышит голос Хлои из столовой — девушка обсуждала с Чарльзом, что приготовить на завтрак. Пауза затянулась.