Арон ничего не ответил. Достал сигарету и подкурил ее.

— Ты и есть Брант? – задала новый вопрос. Под пристальным взглядом Арона, я бочком подошла к двери и опять подергала ее. Не знаю, на что я надеялась, но до жути хотела убежать из этой камеры сверкая пятками.

Я чувствовала, что Арон не забыл моих слов касательно того, что он непонятное существо и «нечто». Точно так же как и слов о том, что я сегодня буду отмываться от его прикосновений. И хорошо, что нас разделяла решетка, ведь, я уже понимала, что этот оборотень словами не разбрасывался. Мало говорил и много делал. А, учитывая то, что мой побег из академии не удался, я оказалась на самом дне.

Казалось, что Арон моему заточению рядом с ним, рад примерно так же, как и я. И от моего взгляда не ускользнуло то, как он оскалился подобно зверю и что-то сказал. Всего лишь пара слов, но даже в этой тишине я их не расслышала. Зато, впервые своими глазами увидела, как менялся облик оборотня. Конечно, в этом полумраке всего рассмотреть не могла, но мне казалось, что это больно. Жутко больно. Я это не видела, но почему-то чувствовала. То как кости ломались и заново срастались, а кожа пылала адским огнем, меняя одну на другую.

Брант отбросил окурок в сторону и пошел к решетке, которая разделяла наши камеры.

— Подойди, — приказал он хриплым, грубым голосом.

— Нет, — я попятилась назад. – Зачем мне подходить к тебе?

— Хочу кончить.

— Что кончить? – я вопросительно нахмурилась, поджимая губы.

Из-за того, как я завязала порванные лямки платья, оно постоянно съезжало, оголяя плечи и делая декольте глубже. Открывалась часть груди, по которой Брант скользнул взглядом и мне почему-то показалось, что мысленно он в этот момент срывал с меня одежду.

Хоть и обещала себе забыть, но вновь вспомнила о том, что было между мной и Брантом. Посмотрела на его массивные руки и вновь ощутила их на себе. На груди, на талии и на других местах, к которым он прикасался. Я еще сильнее покраснела и внизу живота все прошлось всполохами. Мысленно дала себе пощечину и отругала, но не могла отрицать того, что эти ощущения возрастали.

— Подойди, — Брант остановился около решетки. – Подойди, Одри.

Он впервые назвал меня по имени. Конечно, оно ненастоящее, но все же. И у меня в груди почему-то защемило и стало как-то горько. Вспомнила о том, как Брант называл меня девственницей. Почему-то привыкла к этому прозвищу. И сейчас, когда он назвал меня «по имени» мне все равно казалось, что что-то не так.

— Я знаю, что ты тоже этого хочешь. Закончить то, что мы начали, — его голос хриплый. Будоражащий. Пробирающий до мурашек. – Ты текла для меня.

— Не хочу, — я отрицательно помотала головой и ладонями сжала ткань платья, все еще не понимая, что означало «текла». Вот только, глубоко внутри сознания, где-нибудь на отдаленном уголку чувствовала червоточину, которая с каждой секундой разрасталась все сильнее. Зудела, колола и рвала разум на множество клочков. И вместе с этим заставляла тело пылать, пропуская импульсы по коже, собирая их внизу живота.

— Подойди ко мне, Одри. Хочу тебя. Хочу, чтобы ты опять текла для меня, — Брант посмотрел мне в глаза и в этот момент мне показалось, что внутри меня что-то оборвалось и рухнуло в пустоту. Там, где я потерялась. Там, где мысли испарились, а тело продолжало гореть.

Я сделала еще один шаг назад и отрицательно помотала головой. Правда, не понимала для кого было это отрицание. Для Бранта или для меня?

Что вообще происходило со мной? Почему, оказавшись рядом с оборотнем, теряла свой рассудок? Почему была одурманена запахом сигарет и безумия? И смотрела на его сильные руки, которыми Брант сегодня прижимал меня к своему громоздкому телу, давая ощущать его желание.

В этом полумраке, будучи с Брантом один на один я вдруг забыла о том, что за пределами наших камер существовало еще что-то и кто-то. И мысли крутились только вокруг одного. Приятно. Мне было приятно от его по-мужски шершавых, грубых руки. Невыносимо сильно смущалась от этих мыслей, но… Что будет плохого в том, что мы опять просто немного потрогаем друг друга? И плевать на то, что это Брант – тот, кого я ненавидела. Любопытство и прошлые ощущения тянули. Прорывались сквозь смущение и ненависть. В итоге, до боли кусая губы и до побелевших костяшек сжимая платье, я сказала:

— Я соглашусь только при двух условиях, — пробормотала. Боже, как же я неловко себя ощущала. И как же стыдно мне было. Все же смущение съедало. Со мной такого действительно никогда не было и сама не верила в то, что собиралась согласиться. – Во-первых, пообещай, что ты не тронешь Рейна, — я хотела воспользоваться ситуацией и оправдать саму себя. Нет, я не просто так соглашалась. Я собиралась оградить брата Кины, который мне помог и пострадал ни за что.

Глаза Бранта после моего первого условия потемнели, но это длилось всего лишь мгновение, поэтому я решила, что мне просто показалось.

— Обещаю, — сказал он коротко. Как-то странно прозвучал его голос. Но мое собственное сознание в этот момент пылало, поэтому на интонацию оборотня я не обратила никакого внимания. Лишь обрадовалась тому, что он согласился.

— Второе условие – ответь мне на один вопрос, — я вновь прикусила губа. Тяжело было под взглядом Бранта. С каждым мгновением он жег все сильнее: — Ты и Арон это два оборотня в одном теле, или один оборотень, меняющий облики?

Какое-то время Брант молчал и мне казалось, что на этот вопрос он не ответит. Будто я затронула то, к чему нельзя было прикасаться. Но, все же, спустя несколько секунд, Брант, не отрывая своего взгляда от моих глаз, сказал:

— Один.

— Так, значит, ты и есть Арон, — произнесла на выдохе. – Но… как?

— Только один вопрос, — Брант напомнил мне, что я сама поставила такое условие – один вопрос, который я задала. – Я хочу снять с тебя платье. Подойди.

— Я хочу остаться в одежде, – стыдливо пробормотала, продолжая сжимать ладошки в кулаки. Не могла смотреть на Бранта. Смущалась и ненавидела. И себя и его. Не верила в то, что согласилась, но все же сделала первый шаг к парню.

Я сделала шаг к оборотню, но остановилась. С трудом переборола себя и все же посмотрела на Бранта.

Я из тех, кто воспитан крайне строго. Учитель всегда говорил, что только падшие, грязные девушки позволят касаться себя до замужества. Поэтому мне сейчас казалось, что я шла на преступление. Собиралась сделать нечто непозволительное – коснуться мужчины. Тем более, Бранта. Он тот, кого следовало опасаться, словно адского огня, а не вверять в его руки, свое тело.

Я мотнула головой и, прикусив кончик языка, подошла к оборотню. Оказавшись около решетки, подняла голову, чтобы посмотреть в его глаза.

— Не забудь о том, что ты пообещал не трогать Рейна.

Брант ничего не ответил. Я чувствовала, что своего обещания он не нарушит, но легче мне от этого не становилось. Ведь в этот момент, ощутила, как от парня исходило нечто тяжелое. Не хорошее, но вновь быстро скрытое, не проницательностью его взгляда.