Вдруг королева вздрогнула, быстро отстранилась от Робера, подняв к нему лицо. Спросила напористо, требуя:

– Ты любишь меня?

– Зачем… ты спрашиваешь?

Королева не отпускала его:

– Ты любишь меня?! – будто от этого ответа зависела её жизнь.

– Да! И провались всё пропадом!

– Вот именно! – жёстко ответила она, решаясь на что-то. – Идём со мной. Немедленно!

– Что ты задумала, Милена?

Королева поморщилась:

– Ты дал клятву верности мне, когда я ещё не была королевой. Именно мне ты дал эту клятву, помнишь?

– Разве я когда-нибудь нарушал её?

– Я хочу, чтобы ты повторил ту клятву сегодня, уже коронованной в столице королеве, признанной всеми подданными! Я хочу, чтобы ты был со мной во время коронации и потом, – на всю жизнь!

– Я от своих слов не откажусь, я готов подтвердить их, если это так важно для тебя… Но почему ты так волнуешься?

– Я приказываю тебе, сэр Робер, как твоя королева: следуй за мной и делай то, что я скажу! Это нужно мне и моему королевству!

Она стукнула в серебряный гонг, призывая слуг и свиту:

– Фрам, предупреди епископа, мне надо встретиться с ним до начала церемонии. Советник Лебис не вернулся? Прекрасно! Советник и регент Рем, начнём церемонию! – и, обращаясь только к старому воину, добавила. – Всё будет так, как я и хотела. Поддержи меня.

Великан мягко взял в свои широкие ладони протянутые к нему руки девушки:

– Я желаю тебе только счастья, моя королева-воин!

– Тогда – вперёд!

Через несколько мгновений они уже скакали с пышным эскортом по дороге в центральный собор, вынесенный за стены быстро растущей столицы, который стоял на высоком холме в старинной дубовой роще. Восемь дорог сходились к широкой, мощёной булыжником площади перед святыней, которая по случаю торжеств была до отказа заполнена народом.

Величественный зал нового собора святого Петра, начатого строиться ещё во времена короля Джерми Реганта, сиял свечами в кольцевых позолоченных подсвечниках, солнечными лучами, проникающими сквозь цветные высокие окна. Пылинки золотистой блистающей вуалью как бы отделяли толпу придворных, допущенных в собор, от королевы и её приближённых, среди которых оказался Робер. Он стоял рядом с королевой, принимавшей венец властителя, и думал о том, что справедливость восстановлена, что не зря он воевал все эти годы, не напрасно погибали его соратники и друзья. Сегодня, прямо сейчас, начиналось новое, более справедливое время, когда каждый страдавший будет отомщён, каждому врагу королевы воздастся по заслугам.

Робер несколько отстранился от происходящего в соборе, вспоминая родных и близких, потерянных в этой долгой войне. Он вздрогнул от прикосновения к своей руке холодной ладони королевы, она почему-то подошла совсем близко, и все взгляды были устремлены на них.

– Пора, мой рыцарь! – позвала королева, и Робер встал рядом, повинуясь её желанию. Многоголосие хора истаяло, растворилось в гуле толпы, а затем стало очень тихо, только уличный гул толпы приглушённо проникал под соборные своды.

– Я, королевской властью, данной мне Господом нашим и вашей волею, мой народ, объявляю графа Робера Донована, Поющего рыцаря и Чёрного Ангела своим наследником и принцем, до тех пор, пока у меня не родятся свои дети! Никогда отныне не будет законным посягательство на власть барона Гордона, либо его сына барона Керока. Да будет так!

Приветственные крики раздались в честь новоявленного принца, многие спешили выразить ему свою преданность. Робер смутился и растерялся, вопросительно оглядываясь на королеву. Она ободряюще, хотя и немного нервно улыбалась. Проговорила, почти не разжимая губ:

– Так надо.

Епископ торжественно возложил на его голову золотой витой обруч – знак принадлежности к королевскому дому. Прочитав положенную молитву, священник не отошёл, а жестом подозвал служку с подносом в руках. Два кольца с гербами дома Регант лежали на гладкой серебряной поверхности.

Королева сильно сжала руку Робера, заметив выражение его лица:

– Если ты будешь сейчас возражать, я тебя просто убью!..

– Ты сошла с ума…

– От тебя, между прочим! – она мило улыбалась толпе.

– Пусти, ты мне палец вывернула.

– Потерпишь, это недолго.

Епископ немного ошарашено наблюдал за их перепалкой, не переставая громко читать ритуальные слова. Робер виновато оглянулся на него, пожав плечами. Епископ продолжал громче и быстрее, пытаясь заглушить их разговор.

– Ты понимаешь, что делаешь?

– А собственно, что это ты возражаешь?

– У меня ещё есть голова на плечах.

– Зато на моей голове – корона.

– Вряд ли она сделала тебя умнее.

Королева, не ответив, мстительно ущипнула его пониже спины. Робер дёрнулся, но в это время сокращённая церемония закончилась, и под вопли свиты и приближённых, Роберу пришлось обменяться с королевой кольцами. Епископ вытер пот со лба и перекрестился, поспешно отходя в сторону.

– Йо-хо!!! – победный клич воинов, поддержавших раскат баса Рема, потряс собор. Поцелуй рассерженной друг на друга парочки выглядел отнюдь не целомудренным. Епископ несколько раз громко кашлянул, призывая королеву к порядку и соблюдению приличий, но она уже ничего не замечала, взлетая на вершину счастливого исполнения самых сокровенных надежд и мечтаний.

Маленькая заминка была сразу же замечена окружающими и радостно встречена ими. Старый Рем откровенно вытирал слёзы, подруги королевы смеялись и плакали, обнимая её, как простую девушку на деревенской свадьбе. Какой-то размякший и растерянный Робер просто кивал на приветствия придворных, постоянно оглядываясь на королеву. Оба они неудержимо улыбались.

О свадьбе королевы и Поющего рыцаря люди на улице узнали раньше, чем молодые вышли на высокое крыльцо собора. Поэтому радостный вопль толпы почти оглушил новоявленных супругов, когда они ступили в сияющее пространство открытого мира. Они зажмурились одновременно, заново привыкая к яркому солнечному свету, озолотившему и облагородившему всё вокруг. Они вместе пошли навстречу своему счастью.

Робер не сразу заметил недовольный гул толпы, но, увидев на дороге, расчищенной для торжественного шествия, двух темноволосых всадников, будто окаменел, судорожно сжал рукоять меча. Королева успокаивающе положила ладонь на его руку:

– Не сейчас. Я пригласила их на коронацию, ничего не поделаешь, это – условие перемирия. Но мне есть, чем им досадить, я так думаю!

Бароны Керок и Гордон приблизились к королевской чете. Гордон вопросительно поднял брови, не сходя с коня, и только полупоклоном приветствуя королеву:

– Мы, кажется, опоздали?