Отец и сын вглядывались друг в друга и молчали. Ничего не понимающие стражники переглядывались. Толстый Крот наклонился к королю и что-то прошептал. Тот будто проснулся, кивнул головой.

– Все пошли прочь! – приказал король. Охранники и стражники послушно вышли.

– Ты – останься, – задержал он Крота.

Голос короля звучал странно-задумчиво:

– Я никогда не слышал, как ты поёшь… Твоя мать тоже любила петь.

– Ты убил её.

– Всё могло быть по-другому. Ты не понимаешь. Когда ты родился, я говорил с королём Джерми и просил его обручить тебя и Милену. Всё так и случилось бы, если бы не смерть королевы Лотты. Я любил… Нет, я боготворил её! А он не смог уберечь сокровище. Как я его ненавидел! А потом Джерми женился на родной сестре моей жены – Луизе. Он обольстил и отнял у меня и её. Ему всё слишком легко давалось! Несправедливо легко!

– Ты убил Луизу.

– Случайность!..

– Ты убил Джерми.

– Робер… Если не я, это сделал бы кто-нибудь другой. Нельзя же быть таким беспечным и доверчивым! Заговор против Джерми Реганта уже подготовили до меня, северным баронам нужен был только вождь. И я стал им.

– Ты предал.

– Я отомстил.

– Теперь моя очередь.

– Нет! Ты мой сын, будь со мной!

– Ты убил моего отца.

– Ты глуп! На что ты надеешься?! Неужели думаешь, что я и в этот раз отпущу тебя?! – король Гордон встал. – Пусть я потеряю сына, но Чёрный Ангел должен погибнуть! Или стать моим союзником. Это – плата за твою свободу.

Робер спокойно покрутил головой:

– Слишком дорогая свобода хуже плена.

– Ты сказал как-то, что свободен тот, кто может выбирать. Я постараюсь, чтобы у тебя был только один выбор. А пока поживи здесь. И посмотри, как умирают другие, – Гордон стремительно вышел. Стоявший всё время в тени Керок последовал за ним. Робер огляделся вокруг: он лежал связанным на каменном столе в подвале для пыток.

Война предполагает жестокость. Роберу и самому приходилось допрашивать пленных, но три дня в пыточной оказались настоящим кошмаром. Робера просто заперли в клетке тут же, в подвале, и ему пришлось наблюдать.

Сменялись палачи и жертвы, где-то наступала ночь, приходил день, а в подземелье всё так же кроваво горели огни, кричали и умирали в мучениях люди. Кто они были? Незнакомые, молодые и старые, мужчины и женщины, совсем дети… И Робер не мог остановить непрерывную пытку!

Крот изгалялся вовсю. Робер видел, с каким вожделением тюремщик смотрел на него, когда издевался над кем-то из несчастных. Иногда толстяк подходил к решётке, причмокивал губами, щурился и улыбался, разглядывая Робера. Верёвки с пленника сняли, но оставили кандалы на ногах, и Робер мог двигаться. Но он делал вид, что ходит с трудом, всячески демонстрировал свою слабость и безразличие. Это ещё больше раззадоривало Крота. Он осмелел.

И однажды разгорячённый и потный Крот приблизился к решётке, взялся за неё толстыми короткими руками. Робер сидел в углу, прикрыв глаза.

– Э… Красавчик, да ты совсем размяк. Подожди, скоро мы с тобой повеселимся… – Крот прижался лицом к прутьям. – Как весело захрустят твои тонкие пальчики! Как ты запоёшь!.. Я уже слышу эти ангельские звуки!..

Робер прыгнул и ладонями прижал голову Крота к решётке. Тихо сказал онемевшему палачу:

– Только ты этого не увидишь.

Череп тюремщика треснул под мощными руками яростного Робера. Труп Крота рухнул плашмя на каменный пол. Тюремщики и палачи тупо уставились на лицо Крота с продавленно-кровавыми следами от двух прутьев. Широко открытый рот и выпученные в предсмертном ужасе глаза, обведённые сиреневыми синяками, испугали даже их.

– Вон отсюда!!!

И все бросились в двери, не думая о том, что приказывает им пленник в цепях и за решёткой.

* * *

Площадь перед дворцом заполнилась через край. Весь город собрался посмотреть, как гордый Чёрный Ангел присягнёт на верность королю Гордону. Третий день об этом кричали на каждом постоялом дворе, на каждом перекрёстке. Даже из ближайших деревень и замков пришли и приехали поглазеть на знаменитого Поющего Рыцаря.

Накануне рано утром Робера чрезвычайно вежливо пригласили во дворец. Его проводили в знакомую комнату с уже приготовленной ванной и даже сбили кандалы. Он с наслаждением смыл с себя тюремную вонь и грязь, надел приготовленную богатую одежду. И, прекрасно понимая, что всё это неспроста, приготовился с боем прорываться на свободу. Но его опередили: опытные воины из королевской охраны неожиданно набросились на него и, потеряв трёх человек, связали пленника и снова надели железо ему на ноги, крепко спеленали верёвками руки. Ему завязали низ лица, чтобы никто не заметил кляп.

Так как пленник отказался идти сам, его понесли. Только перед выходом на дворцовую площадь поставили на ноги. Подошёл начальник охраны и тихо сказал:

– Если не пойдёшь, я сейчас же прирежу лекаря.

Робер оглянулся. Побледневший Юлианус попробовал что-то сказать, но нож стражника надавил ему на шею.

Робер жёстко и непреклонно посмотрел в глаза начальника стражи.

– Хорошо. Только я солдат, и мне не хотелось бы умереть в петле, что случится обязательно, если я не смогу уговорить тебя.

Робер ещё раз глянул на Юлиануса и решительно двинулся к низкому помосту недалеко от дворца. Охрана поспешила за ним.

Настороженный глухой гул толпы встретил появление Робера. Он остановился в центре помоста между королём Гордоном, сидящим в кресле, и массивным столбом с кучей хвороста и дров у подножия. Оценивающе оглядел и то и другое, одинаково уделив внимание и столбу и королю. У Гордона задёргалась щека. Барон Керок торопливо приблизился к брату, негромко объяснил:

– Король знает твой нрав и многое прощает тебе. Но сейчас ты должен подчиниться ему. Иначе – костёр, – он кивнул в сторону приготовленного бревна.

– Уступи. Сейчас не время упрямиться. Потом будет легче… – Керок положил руку на плечо Робера. Тот резко сбросил её.