— Еще до наступления Скверны безродная из Муирвуда родила Дэйре сына. Сын не был безродным, ибо его мать, прачка Реоми, признала его своим. Семейство усыновило мальчика, и клеймо бастарда было стерто.

Кольер кивнул.

— Вина или сидра?

— Воды, пожалуйста.

— Я не собираюсь тебя травить, — усмехнулся он. — И поить допьяна тоже не буду. Говорю тебе: все должно быть по доброй воле.

— Я просто хочу воды.

Он кивнул, отошел к столу и налил в резной кубок воды из кувшина. Подав кубок Майе, Кольер налил себе вина и снова уселся.

— Итак, когда наши предки вернулись из-за моря и заявили о своих правах на эти земли, они узнали, что Дэйре был последним выжившим из всех. В моем Семействе связь с Истоком особенно сильна. Мой отец был верным мастоном. А сам я после Пайзены, скажем так, потерял веру.

Майя бросила на него любопытный взгляд. Понюхав кубок, она отпила из него и убедилась, что это действительно вода.

— Как тебе известно, королевства наших земель если не дерутся, то непрестанно грозят друг другу войной. У Дагомеи и Пайзены имеются спорные территории. В моем королевстве все еще слишком много проклятой земли, поэтому пашни у нас на вес золота. Началось все с пограничной стычки, а закончилось самой настоящей войной. Мой отец созвал армию, выступил на север и встретился с пайзенийцами. Его разбили наголову. Ты об этом слышала?

— Да, слышала, когда улаживала территориальный спор с Прай-Ри. Война всегда зло.

— Ну, об этом можно поспорить. Так или иначе, мой отец был взят в плен. Пайзенийцы выставили унизительные условия. В обмен на отца они потребовали в заложники двух его сыновей. Нас с братом — ты его недавно видела, он притворяется мной — отправили в Пайзену, в аббатство, и стали обучать мастонским премудростям. По правде говоря, я не столько учился читать и гравировать, сколько изыскивал способы бежать из аббатства. Меня всякий раз ловили и возвращали обратно, зато я успел научиться тому, о чем не прочтешь в книгах.

Он извлек из бульона шампуры с мясом, выложил на поднос и поставил между собой и Майей. Девушка успела рассмотреть его руки: многочисленные шрамы и затянувшиеся порезы говорили о том, что их обладатель не чурался ни работы, ни драки. Как странно, подумала Майя, ведь он не безродный — отчего же у него такие грубые руки.

— Благодарю, — сказала она, взяла шампур и откусила кусочек мяса.

Король небрежно отмахнулся.

— В Пайзене я познакомился с королевским кольером, которого нередко присылали в аббатство, чтобы он привозил вести от нас с братом.

— Так что же это было за аббатство? — настойчиво спросила Майя.

— Антимо, — улыбнулся Кольер. — Винодельни, фруктовые сады… Красивое место. Королевский кольер имел право приезжать без предупреждения. Он отлично фехтовал — пайзенийская школа — и, когда мне исполнилось десять, начал учить и меня.

— Значит, ты учился там много лет, — сказала Майя, испытывая невольное уважение к его учености.

— Да, хотя основным объектом моих интересов были не книги, а оружие. И вино. Тут я, знаешь ли, привередлив. — Я знаю, что в Коморосе пьют сидр. Сидр — добрый напиток, но яблоки у вас препаршивые.

Король откусил мяса и с наслаждением его прожевал.

— Так вот и получилось, что мы с братом выросли вдали °т отцовского двора. Я завидовал свободе своего наставника и мечтал, что однажды покину опостылевшее аббатство и стану ездить по всему королевству с депешами и королевскими приказами. Я придумал Финта Кольера, еще не будучи королем. Вернувшись домой, я частенько сбегал с уроков на волю и объездил все уголки отцовских владений. Так я познакомился с Джоном Тейтом и другими ему подобными, которым известна лишь моя маска, но не истинный титул, — с этими словами король приподнял кубок, словно для тоста. — Это одна из причин, по которым мне жаль тебя, Майя. У моего отца не было выбора. Его сыновей потребовали в заложники. Он очень старался выкупить нас, но сумма выкупа была велика, и на ее сбор ушло много лет. А твой отец заключил тебя в башню по собственной воле. Неужели тебе никогда не хотелось сбежать?

Майя вздохнула. Теплая и удобная шкура и вкусная пища отвлекали ее от главного. Она по-прежнему была зла на Кольера за обман, однако теперь понимала, что эта игра — неотъемлемая часть его личности, возможно, доставшаяся от предков. Ей хотелось узнать о короле побольше, ибо она терялась в догадках, пытаясь понять, в чем ходившие о Проглоте слухи были правдивы, а что было порождением его собственной выдумки. И наконец, Майя не могла не заметить того червячка зависти, который поселился у нее в душе после его рассказа. Майя и мечтать не смела о такой жизни, какую вел король. Она знала одно: долг, верность отцу и народу.

— Мы такие разные, — заметила она, торопливо отпив из кубка. — Ты всегда хотел убежать из аббатства Антимо. Ты хотел свободы. А я больше всего на свете хотела попасть в аббатство. И учиться по книгам.

— Договорились, — подмигнул он. — В моей стране запрета на это не будет.

— Неужели ты бросишь вызов дохту-мондарцам? — испытующе спросила Майя.

— Я всем бросаю вызов. И тебе в том числе, — он сел прямо и потер руки. — Жду не дождусь того мига, когда покорю Пайзену. В одиночку Дагомее с ней не справиться, а вот если на моей стороне выступит Коморос, победа будет за нами. В Прай-Ри нас, скорее всего, пропустят без боя, они люди разумные. Самое маленькое королевство, да и потом, они нас всех спасли, так что с нас причитается. Курочка по зернышку, король по короне… У меня большие планы, знаешь ли.

— Вижу, — согласилась Майя. — Ты ведь понимаешь, что толкаешь меня к измене? Мой отец объявил, что я вне закона.

— Он об этом еще пожалеет, — пообещал Кольер. — Моего отца смирил король Пайзены, а я смирю твоего. Я собираю войска и намереваюсь выступить на Коморос, Майя. Я планировал поставить их на колени, а в качестве контрибуции потребовать тебя. Так или иначе, ты его наследница, как бы он от тебя ни отказывался.

Майя покачала головой.

— Как же я предам собственный народ?

— Спроси лучше, как ты можешь стоять за отца, который растоптал узы законного брака и отправил в изгнание жену и дочь, — ответил Кольер и наклонился ближе. — Что еще ты хочешь знать о своем будущем супруге?

Она посмотрела ему в глаза.

— Как я могу верить всему тому, что ты мне говоришь? — вздохнула Майя. — Почти все, что ты говорил мне прежде, оказалось ложью.

— Ложь — это приправа, от которой пища делается вкуснее. Приправа не превращает дичь в рыбу. Приправа только оттеняет вкус дичи.

Все еще не доверяя ему, Майя покачала головой.

— Ты красиво говоришь, мой господин, однако мне от этого не легче.

— Чего ты боишься? — сурово спросил он.

— Ты сказал, что отпустишь меня после того, как будет заключен брак. Но зачем тебе отпускать меня? Ты сказал, что не консумируешь брак, так как считаешь меня хэтарой. А если я не хэтара? И потом, твой план меня пугает — такого рода действия в любом королевстве будут считаться изменой.