Хантера захлестнуло чувство вины. Он понял, что действительно не дал себе труда подумать, каково ей, что чувствует она сама в столь сложной жизненной ситуации. Да-а, пожалуй, ему придется приложить немало усилий, чтобы заслужить ее прощение не только за ложь, но и за свою черствость. Она начисто лишилась душевного покоя по его вине. Он даже сомневался, что она высказала все, что мучило ее так долго.

– Мне очень жаль, милая.

– Как чудесно! Я рада. – Ей самой был неприятен этот ехидный тон, но изменить свою интонацию она не смогла бы, даже если бы очень захотела.

– Плохо с моей стороны. Но я как-то не задумывался, каково тебе связаться с преступником, А должен был. В ту же минуту, когда понял, что все, что ты говоришь – правда. Женщины твоего склада ума и характера обычно не связываются с такими типами.

– Особенно в том случае, когда это означает навсегда распрощаться с шансом отмыть свое имя от клеветы и полностью доказать свою невиновность.

– Единственным оправданием служит то, что сам я никогда не считал себя тем, кем должен был казаться окружающим.

Он снова стиснул ее ладони.

– Особенно когда был с тобой. С тобой я должен был постоянно напоминать себе, как надо вести себя, чтобы соответствовать своей легенде преступника.

Его искреннее огорчение из-за того, что ей довелось пережить, поубавило ее злость, и обида начала понемногу отступать.

– А все эти разговоры насчет того, что я должна все это время находиться при тебе, чтобы случайно не начала болтать? Это тоже было ложью?

– Нет, лишь следствием того, что я говорил и делал раньше. Не мог же я выйти из роли! Разумнее всего было никого не впускать в мою личную жизнь, в мою игру. Случись самое худшее и попади я в руки закона, Такмен наверняка сумел бы вытащить меня из тюрьмы. Он ведь не просто шериф, а федеральный маршал с огромными полномочиями. Но это означало бы, что месяцы работы пошли насмарку. Внедриться в банду Уоткинса не так-то просто.

– Конечно. То, что тебе удалось бы освободиться, само по себе подозрительно.

Она вновь задумалась над словами Хантера и нахмурилась.

– Подожди минутку. Ты все время упоминаешь Литл-Крик, Техас и этого Такмена. А разве мы не встречались с ним в самом начале поездки сюда – на противоположном конце штата Нью-Мексико?

– Эту встречу нам устроили сразу же, как только я узнал, с каким заданием меня посылает Уоткинс. В этом местечке можно было увидеться, не вызывая подозрений. Во-первых, недалеко от нашего маршрута, всего несколько миль в сторону. Во-вторых, в таком захолустье шансы встретить кого-либо из людей Уоткинса были почти равны нулю.

– Том не вызвал у тебя подозрений? Я имею в виду Себастьяна.

– Нет. Я, как и ты, ни о чем подобном не догадывался, пока он сам все потом нам не рассказал. Полагаю, Такмен считал, что так будет лучше для нас обоих, меньше шансов ненароком выдать себя.

Он не отрывал от нее напряженного взгляда, а она, опустив глаза, рассматривала свои сцепленные пальцы. Злость ее в общем-то растаяла бесследно, но боль и обида остались где-то глубоко внутри, в потаенном уголке сердца, чтобы в какой-то момент напомнить о себе. Как бы он хотел стереть напрочь ее боль, снять тяжелый груз с ее души, но только вот как это сделать? Она доверилась ему, а он отплатил ей ложью. Ему так понятны ее настороженность, ее сомнение – не сваляла ли она дурака, связавшись с таким типом. В такой ситуации он бы чувствовал себя именно так.

Лина не знала, что же ей делать дальше. Она чувствовала, что вконец запуталась и растерялась. Ведь все последнее время она жила обманутой. Да тот ли это человек, в которого она так слепо и безоглядно влюбилась, потеряв голову, из-за которого так рисковала? Возможно, что у него, как и у Тома, еще тысячи секретов. А не скрывал ли он от нее не только свое имя, но и свою истинную натуру?

– Лина, я знаю, что ошибался, – покаянным тоном произнес Хантер. – И был несправедлив. Сам постоянно просил тебя доверять мне, а от тебя скрывал самую суть. Все, что я могу теперь сказать, – это прости. Мне жаль, что все случилось именно так. Клянусь, что во всем остальном, в том, что случилось между нами, не было ни грамма лжи.

– Хорошо. Но все равно... – Она сделала глубокий вдох, затем решилась и посмотрела на него. – Я теперь не уверена, знаю ли тебя. Какой ты на самом деле.

Он осторожно потянул ее к себе и наконец обнял.

– Я – Хантер.

– Нет. Ты – Таррент Хантер Уолш из Литл-Крика.

– Я – Хантер.

– Том так изменился. Став Себастьяном, он разговорился, и вся его неприступность словно растаяла. Он оказался очень приятным собеседником. А что изменится в тебе?

– Очень мало. Я могу теперь взять тебя за руку и перецеловать все твои синяки, не страшась, что буду выглядеть слишком мягким для бандита. Все перемены, которые есть во мне, произошли до встречи с тобой. Я теперь чуть жестче, чуть осторожнее. А впрочем, я все тот же человек, которого все знают в Литл-Крике с детства. Клянусь тебе. И я не так силен в актерстве, это Себастьян у нас законченный артист. – Он почувствовал, как Лина немного расслабилась, и облегченно вздохнул.

– А как тебя зовут дома? – вполне дружелюбно спросила Лина. В его объятиях последние капли обиды испарились.

– Таррент. Но если тебе больше нравится Хантер, зови меня так. Я, честно говоря, уже привык к этому имени.

– А после того как мы докажем свою невиновность, что будет тогда? Ты поможешь мне отыскать моего отца? Когда ты вернешься к семье, мне тоже нужен будет дом. Грант Саммерс, может, и не будет в восторге от того, что я явлюсь пред его очи, но он сможет по крайней мере помочь мне как-то устроиться, обрести крышу над головой.

– Ты и устроишься, вместе со мной.

Она отстранилась от него, чтобы взглянуть прямо ему в глаза.

– Хантер, это не шутки. То, что было допустимо, когда ты вел жизнь преступника, теперь неуместно. Тащить такой груз в свою семью – это уже ни в какие рамки не лезет. Наши имена очистятся от обвинений, мы оба станем нормальными, законопослушными гражданами, но пойми, я не смогу вынести, если так и останусь твоей любовницей.

– Тогда стань моей женой.

В первое мгновение, когда эти слова сорвались у него с губ, он выглядел не менее ошеломленным, чем она, но потом решил, что это великолепное решение всех проблем. Теперь, когда их трудности скоро будут позади, это было бы самым правильным шагом. Он вовсе не хотел терять ее, а вернейший путь удержать ее – жениться.

Чмокнув Лину в губы, он прошептал прямо ей в лицо:

– Ну? Что же ты молчишь?

– Тебе вовсе незачем жертвовать своей свободой. Я согласилась стать твоей даже тогда, когда ты был преступником. И никаких обещаний от тебя не ждала. Так что и теперь не давай их.

Ей было так тяжело произнести эти слова. Первый порыв – схватиться за его поспешное предложение обеими руками и заставить выполнить обещание – тут же и угас. Здравый смысл на этот раз не покинул ее. Она не хотела, чтобы он женился на ней просто на чувства долга. Потому что был ее любовником, ее первым мужчиной и все прочее. Иными словами, потому, что того требовали приличия. Нет, на этом не построишь счастливый брак.