Лину перестрелка оглушила. Она зажала уши ладонями и лежала так, глядя на Джеда, Чарли и Хантера, которые изо всех сил пытались прикрыть Себастьяна и вызвать огонь на себя. Но наемники продолжали сумасшедший обстрел храбреца, который посмел на бешеной скорости покинуть ловушку. Лина обратилась в слух, ожидая, что вот-вот кто-то скажет, что упал либо Себастьян, либо его лошадь. Но все молчали, стрельба вроде бы утихла, и она осмелилась выглянуть в просвет между ветками колючего кустарника. Далеко за смертельным кольцом, в которое их загнали наемники, плыли клубы пыли, а впереди мчались несколько всадников.

– Ему удалось, да? – с надеждой спросила Лина, ожидая ответа.

– Похоже, что да. – Хантер решил, что не стоит расстраивать ее, говорить о своих подозрениях, что Себастьян мчится к городу с несколькими нулями в теле. – К сожалению, кто-то из парней Уоткинса решил во что бы то ни стало догнать его.

– Но они не решатся гнаться за ним до самого города.

– Кто их знает. Возможно, нет. Но всякое может быть на пути в пять миль.

– Я опасаюсь, что они подстрелят его лошадь.

«А они вполне могут так и сделать», – подумал Хантер, но промолчал.

Время тянулось, наемники то и дело нарушали их покой звучными выстрелами, иногда даже ружейной атакой, Осажденные отвечали им редкой, но меткой стрельбой, нападавшие отступали, и все снова стихало на какое-то время. Когда небо заалело закатом, Лина уже готова была ко всему, лишь бы эта пытка поскорее закончилась. Хоть какая-то перемена в этом монотонном, изматывающем нервы ожидании. Что может быть хуже напряженного ожидания смерти? Разве что сама смерть.

Лина чуть приподнялась, чтобы еще раз посмотреть в направлении города, но ее вдруг отбросило назад. Пуля... Пуля попала в левое плечо. В первые секунды она даже не почувствовала боли, скорее была удивлена. И подумала, что ужасно несправедливо, что пуля поразила именно ее, единственную, кто ни секунды не держал в руках ружья. Говорят же, что пуля дура, пыталась успокоить себя Лина, но все равно было странно, что именно она стала первой жертвой. Когда стреляешь сам, то как-то не удивляешься, что и в тебя могут попасть, а вот так...

– Лина! – вскрикнул Хантер и пополз к ней.

– Думаю, что рана несерьезная.

– Об этом лучше судить мне. Давай-ка переползем вот сюда, здесь как-то надежнее.

Когда ее наконец прислонили спиной к камню, шок и недоумение уже прошли, теперь ею овладела боль. Она стиснула зубы, чтобы не застонать, а странно побледневший Хантер расстегнул ее рубашку, осмотрел, промыл и забинтовал рану. Лина лежала и думала, как же терпят те, у кого случаются более серьезные ранения. У нее-то не рана, а ерундовая царапина, и все же хотелось выть от боли.

– Потом надо будет зашить ее, дорогая, но серьезных поражений нет. Что ты, черт побери, вообще делала, как умудрилась попасть под пулю?

Стоя перед Линой на коленях, Хантер протянул ей фляжку со спиртом, которым только что дезинфицировал рану, и велел сделать пару глотков. Затем и сам хлебнул, чтобы хоть как-то успокоиться – паника и ужас охватили его при виде раны на теле Лины.

– Пыталась выглянуть. Вдруг Том уже... э-э.,. я имею в виду Себастьяна... вдруг он уже возвращается с подмогой.

Она сделала еще один глоток виски, почувствовав новый приступ боли и надеясь, что алкоголь снимет ее. Затем спросила, возвращая фляжку Хантеру:

– Как ты думаешь, ему удалось добраться?

– Мы с Джедом только что гадали о том же.

– Ну и?.. Что решили? – После третьего глотка виски ей стало чуть легче, только кружилась голова. И еще один замечательный эффект от виски – уменьшился страх.

– Видишь ли, ни один из парней Уоткинса не вернулся. А об успехе они непременно постарались бы доложить командиру.

– А это уже кое-что, не так ли? Что-то значит...

– Пока что для нас это означает, что тут осталось чуть меньше подонков. Но давай думать, что ему все же удалось обставить этих каналий. Либо ему повезло и он уложил парочку мерзавцев наповал, либо ловко увлек за собой. Те и не заметили, что скачут уже в черте города. А уж там ими занялись Такмен и его люди.

– Хорошо бы. – Она кивнула и молча смотрела на Хантера.

Тот приказал Чарли занять свое место за валуном, а сам устроился позади всех, чтобы контролировать ситуацию.

Она прекрасно представляла себе, что может быть в худшем случае. Так хорошо, словно сама побывала на месте. Либо Себастьяна убили, либо загнали в ловушку, откуда он и носа не может высунуть, чтобы не быть подстреленным. Возможно, что он уже доскакал до места. Тогда их спасут. А если нет, то скоро наступит ночь, и тогда... Тогда они не смогут отразить атаку людей Уоткинса. В темноте это просто невозможно. Ведь нападающих намного больше.

Сумерки медленно обволакивали лагерь. Кажется, она немного опьянела от виски. Все воспринималось как бы сквозь туман. Неужели им суждено умереть? Как странно. И как несправедливо, что судьба отказывает Хантеру в удаче, хотя он и ловил ее как шальной столько месяцев, отказывая себе во всем. А главное, цель была так близка! Как обидно, что и ей не суждено хотя бы коротенькое счастье. Будущее лишь поманило ее ослепительным светом. Подумав, что вполне может умереть еще до наступления ночи, она решила, что глупо в такой момент таиться от Хантера. Надо высказать ему все, что у нее на сердце, пусть он знает правду о ее чувствах. Взяв его ладонь в свои руки, она улыбнулась ему.

– Черт побери, босс! Глянь-ка сюда! – прокричал Чарли, прежде чем Лина успела открыть рот.

Хантер не сразу сумел разглядеть то, что дальнозоркий Чарли заметил гораздо раньше. Со стороны города к ним скакал большой вооруженный отряд. Когда Хантер узнал во всаднике, который скачет во главе отряда, Такмена, он издал ликующий вопль. Боже, какое счастье! Он наградил Лину коротким, но ликующим поцелуем. И тут же бросился на помощь Такмену и его людям, которые обрушились на наемников.

Уоткинс захлебывался от злости, наблюдая за поединком. Больше всего он теперь не хотел, чтобы кто-то из его людей попал в плен. Если не убегут, то пусть лучше погибнут. Ему не нужны свидетели на будущем процессе. Он даже решился высунуться, чтобы получить пулю в лоб. Уж лучше смерть, чем закон. Но Хантер сдернул его вниз, а затем, развернув к себе, отвесил такой хук, после которого Уоткинс надолго успокоился.

Такмен ухмылялся во весь рот.

– Ну, Хантер, ты преуспел даже больше, чем я ожидал. Среди этих рож нет ни одной, которая бы не украшала плакат «Разыскиваются законом».

Он взглянул на валявшегося без чувств на земле Уоткинса.

– А с ним что?

– Да вот, пришел вдруг к выводу, что лучше быть убитым, чем повешенным.

– Я рад, что ты переубедил его.

Оглядев всех приехавших с отрядом Такмена и не найдя Тома, Лина робко спросила: