магадам, юх, юх! Багадам, кугадам, юх, юх! Звезда Аль-Маруфа, скажи мне имя!» Как-то так.

(Звезда, если помните, имя назвала, куда бы она делась, но ожидаемой прибыли колдун не получил, совсем наоборот…)

Я привел лишь несколько наиболее ярких примеров черных пророчеств перед 300-летием Петербурга, а всего их было несметное количество. Звездочеты и прорицатели, отпихивая друг друга локтями, сыпали откровениями одно страшнее другого. И ничего, обошлось как-то, если не считать жуткого случая, когда один мой питерский знакомый, будучи в день 300-летия города уже с утра зело весел, не удержал равновесия и грохнул об асфальт сумку, в которой лежало едва ли не два десятка бутылок с пивом, от которых осталось стеклянное крошево. Трагедия, конечно, но на катаклизм как-то не вытягивает…

Вот кстати. Тогда же, во времена угара перестройки, родилась и широко распространилась очередная «городская легенда», связанная с Благовещенским мостом. Говорили, что скоро мост как памятник технической мысли XIX века купят японцы, разберут по камушку и увезут к себе, где старательно соберут. Вы знаете, многие верили. По-моему, ничего удивительного: во-первых, хватало прецедентов, когда американцы покупали в Англии рыцарские замки и старинные церкви, перевозили к себе и дома собирали. Во-вторых, у кормила тогда стоял Анатолий Собчак, не к ночи будь помянут, известный тем, что был, как бы это дипломатичнее выразиться, ерзок на руку в обращении с бывшей социалистической, а ныне непонятно чьей собственностью…

Давайте подведем некоторые итоги касаемо того, что относится к предсказанию катастроф, – я же обещал некую толику наукообразности, ровно столько, чтобы читатель не заскучал.

В рамках плюрализма и свободы мнений лично я крайне серьезно отношусь к предсказанию о «трех бедах» – «злой воде, огненных вихрях и море-гладе». Как хотите, но оставшийся неизвестным предсказатель угодил в точку. Как я уже говорил, ленинградская блокада без малейшей натяжки укладывается в определение «мора и глада», а наводнения и пожары были одно время форменным бичом Петербурга.

Скептик может сказать: наводнения, конечно, вредили главным образом Петербургу да Венеции, а вот пожары никак не могут считаться исключительно питерской бедой – мало ли что и сколько раз горело в старину в больших городах…

И будет не прав. Я провел маленькое исследование, которое можно озаглавить как «Бедствия столиц и больших городов», – бегло провел, поверхностно, скользя по вершкам. Но даже при беглом изучении открылась масса интересного…

Смело можно сказать: эти бедствия, сваливавшиеся на столицы и просто большие города, обладают своей интересной спецификой. Если уж употребить крайне научный термин, они сплошь и рядом эндемичны – то есть присущи только данной конкретной местности.

Если мы возьмем пожары… Страшный лондонский пожар 1666 года сами англичане давно называют Великим – действительно, столица только чудом не сгорела дотла. Но если взять Краков или Стокгольм, Париж или Мадрид, пожаров такого размаха в их истории не сыщется (Краков я назвал потому, что он столетиями, гораздо дольше, чем Варшава, был столицей Польского королевства).

Землетрясения опять-таки эндемичны. И обладают своей спецификой. Страшное лиссабонское 1750 года оставило в руинах значительную часть города и унесло более 80 000 жизней. Знаменитое землетрясение в Сан-Франциско 1906 года разрушений причинило немало, но человеческих жертв случилось на порядки ниже. Лондонские на этом фоне выглядят примерно так же, как мультфильм про Чебурашку в сравнении с сериалом о Фредди Крюгере.

Знаменитый пожар в Чикаго 1871 года – если и не Великий, то безусловно Большой пожар. И крайне загадочный к тому же: согласно классической версии, разгул огненной стихии случился из-за того, что корова некоей горожанки случайно опрокинула хвостом свечу и пламя не заметили вовремя (как это можно видеть в старом американском классическом фильме). Однако есть и версия, причем достаточно убедительно изложенная, что виной всему – раскаленные метеориты из обрушившегося в тот год на Штаты метеорного потока (запамятовал его название, которое есть у всякого уважающего себя метеорного потока). Грандиозный случился пожар, но подобного никогда не было ни в Нью-Йорке, ни, скажем, в Лос-Анджелесе.

Уже в этом столетии «злые воды» в виде урагана «Катрина» принесли Новому Орлеану большие разрушения и человеческие жертвы, счет которым, насколько я помню, перевалил за тысячу (хотя могу и ошибаться и их меньше). Ничего и близко похожего не случалось прежде (и, дай-то бог, не случится впредь) ни в одном другом американском приморском большом городе.

В эту же закономерность укладываются и те беды, что происходят уже чисто от гомо сапиенс. Столицей американского криминала долго и заслуженно считался новоанглийский Чикаго. Но никогда под это определение и близко не подходил Лос-Анджелес – хотя и история у него гораздо более бурная в силу месторасположения, и горячих парней вроде мексиканцев, хватающихся за оружие почаще англосаксов, там гораздо больше, чем в Чикаго. Доллар и там и там одинаково зеленый, люди и там и там одинаково порой порочны и склонны к криминалу, ни в земле, ни в воздухе нет ничего такого, что усиливало бы уголовные побуждения или, наоборот, подавляло таковые. А вот поди ж ты…

Эта же эндемичность прослеживается в небольшой Европе и во многих других областях жизни, но это уже другая история.

Если вернуться к буйству стихий, вернуться в наше богоспасаемое отечество, обнаружится, что за последние четыреста с половиной лет в Москве случилось лишь два по-настоящему Больших Пожара – 1572 и 1812 годов. Причем оба произошли в результате военных действий: в первом случае это было нападение крымского хана Девлет-Гирея, во втором – Наполеона. А вот петербургские Большие Пожары – сущий бич города в XVIII–XIX веках. О чем подробно будет рассказано в следующей главе. Одним словом, лично я продолжаю крайне серьезно относиться к «предсказанию о трех терзающих бедах». А вот всем остальным веры нет ни на грош. Ни одно предсказание Большого Пожара или сильного наводнения, сплошь и рядом делавшееся с указанием точного срока, а то и часа, не сбылось…

Очередное отступление, точнее, возвращение к пройденному. Ничего не могу с собой поделать – я буквально четверть часа назад наткнулся на очередную впечатляющую историю из практики нашей старой знакомой Мари Ленорман.

Жил когда-то во Франции человек интересный и яркий – Камиль Фламмарион, знаменитый астроном, автор увлекательных научно-популярных книг и фантастических романов. Отличаясь широтой интересов, он увлекался еще «таинственным, загадочным, непознанным» и о своих встречах с таковым написал книгу «Неведомое».

Помимо прочего, Фламмарион обладал некоторыми гипнотическими способностями и порой как психотерапевт принимал пациентов – не для заработка, а исключительно для души. Как он пишет в «Неведомом», 7 января 1886 года к нему пришел