Примирительным было и заключительное слово Руслана Хасбулатова. Выступление президента он назвал «обстоятельным», заверил его в том, что парламент сделает все, что от него зависит, чтобы по-деловому и конструктивно сотрудничать с правительством. На Съезде, сказал Хасбулатов, прозвучало много конструктивных предложений, которые надо незамедлительно использовать в работе парламента и правительства. Это вернут предложения о необходимости выработки промышленной политики, о структурной перестройке экономики, о недопустимости спада производства, о перенесении центра тяжести при осуществлении реформ в регионы, о массовом развитии предпринимательства, о необходимости особой заботы в отношении к сельскому хозяйству, науке и образованию, проблеме конверсии, о недопущении массовой нищеты населения.

Всё, или почти всё, было сказано правильно и исполнительной властью, и законодательной. Однако последующие события показали: президент, правительство просто взяли тайм-аут на то, чтобы подготовиться и с новой силой атаковать парламент и Съезд. Долго этой атаки ждать не пришлось. Мишенью стал прежде всего председатель Верховного совета Руслан Хасбулатов. Удары посыпались и справа и слева. Представители националистического движения под предлогом заботы о народе науськивали президента и председателя парламента друг на друга, ожидая, что обострение их отношений приведет к полному расстройству власти, и они сами возьмут ее в свои руки. Другие обвиняли Хасбулатова в том, что он якобы в сговоре с председателем Центрального банка России раздает непокрытые кредиты регионам в расчете на их поддержку в борьбе с правительством и, более того, провел тайную эмиссию. В открытую заговорили о необходимости устранения законодательной власти, правда, пока речь шла о мирном устранении. Большой фантазер Гавриил Попов предложил преодолеть «двоевластие» путем выборов Учредительного собрания, которое заменило бы ненавистный Верховный совет.

Сразу же после Съезда часть депутатов, сторонников президента, начала кампанию дискредитации парламента. Стало очевидным: умиротворяющая речь президента имела одну цель – посеять у депутатов надежды на дружную работу и таким образом выиграть время. Не знаю, кому первому пришла эта дьявольская идея, но она сыграла если и не главную роль в обострении конфликта между властями, то и не последнюю. «Пятая колонна» в парламенте стала разными способами срывать работу, навязывать обсуждение пустяшных вопросов. Особенно энергично шумели депутаты, которые не являлись членами Верховного совета, но имели право по регламенту участвовать в заседаниях сессий с совещательным голосом. Даже Хасбулатов, мастер полемики, не всегда мог справиться с «крикунами». Часто драгоценное время тратилось на успокоение буйных депутатов.

В мае окончательно стало ясным: президент не собирается менять курс губительных реформ, напротив, правительство и окружение президента получили его абсолютную поддержку.

А ведь на самом деле не существовало веских причин для жесткого и непримиримого противостояния законодательной и исполнительной властей. Да, шестой Съезд признал неудовлетворительным ход экономической реформы в большинстве сфер: в социальной защите населения, в налоговой, финансово-кредитной, инвестиционной, промышленной и аграрной политике, производстве и распределении, приватизации. Но Съезд не только констатировал состояние экономики, а и предложил конкретные меры. Депутаты призывали искать выход из создавшегося положения не путем развала имеющегося производства (вспомним Гайдара, который, объявив Север Сибири «убыточной» территорией, фактически призвал отказаться от него. – Авт.), а за счет структурных преобразований, направленных на расширение потребительского сектора экономики. Развитие производства, говорили депутаты, зависит и от того, как будем проводить приватизацию. Они настаивали на том, что в процесс приватизации необходимо втянуть как можно больше людей – ведь без расширения социальной базы приватизации реформы приобретут вязкий и половинчатый характер, приведут к глобальным злоупотреблениям, что и случилось. Необходимо, считал Съезд, обеспечить твердую поддержку реформам со стороны руководителей госпредприятий. Они должны быть заинтересованы в преобразованиях, но при этом их интересы должны совпадать с интересами трудовых коллективов. Параллельно нужно поддержать мелкое и среднее предпринимательство, поскольку именно оно создаст платформу рыночной, конкурентной экономики.

В сложных условиях, в обстановке переходного периода, когда общество и государство испытывали болезненную ломку, а наработанные прежде правила и установления совершенно не подходили к новой жизни, парламент расширял законодательную базу рыночной экономики: за год было принято около 150 законов. В них было закреплен принцип частной собственности, утверждено равенство разных форм собственности; реорганизована банковская система, что позволило создавать коммерческие и акционерные банки; укреплена законодательная база для привлечения в страну иностранных инвестиций.

Удалось провести значительные демократические преобразования. На съездах и сессиях Верховного совета разработана и утверждена концепция разделения властей, деление власти по вертикали, прежде всего между Федерацией и ее субъектами. Это принципиальное решение предотвратило распад России. Было признано рациональным превратить Верховный совет в единственный законодательный орган (без Съезда) путем включения всех депутатов в состав Верховного совета. Благодаря тому, что часть депутатов пожелала бы сохранить свои рабочие места в регионах, состав парламента можно было ограничить 650–700 членами, что сопоставимо с парламентами Италии, Германии, Англии, Франции.

Почему же президент и правительство не сделали шаг навстречу парламенту? Вот как отвечает на этот вопрос председатель парламента.

«Российская газета», 12 мая 1992 года.

«Борьба и противостояние развернулись не по отношению к реформам, не между сторонниками и противниками реформ, поскольку действительных противников реформ, депутатов, не желающих считаться с реалиями, едва бы набралось и полусотни. За внешним фасадом скрывалась драматическая борьба, главная ось которой проходила между сторонниками формирования режима личной власти и решительными противниками такой антидемократической трансформации, по всей свой мировоззренческой разнородности объединенными под знаменем парламентской демократии. Может быть, не совсем осознанная опасность перерождения формирующегося демократического политического режима в какую-либо разновидность автократии сплотила их ряды.

Между тем, демократии не было и не может быть там, где нет самостоятельных парламентов, где парламенты не могут осуществлять по принципиальным проблемам развития страны контроль за действиями президентов, правительств, должностных лиц, где назначения ответственных должностных лиц не санкционируется парламентами».

Ельцин желал больше власти. Но куда еще больше?! Сравним полномочия российского и американского президентов.

«Российская газета», 9 июня 1992 года.