– Выглядишь свежей, – проворчал Глеб, присев напротив Полины.

– А у тебя такое лицо, будто им полы мыли две недели без перерыва, – засмеялась Полина, подвинув Глебу свою чашку кофе.

– Я хочу есть и спать, – капризно проговорил он, но тут же сменил тон на более приветливый, когда рядом с ним оказалась молоденькая кучерявая официантка. – Два кусочка пирога, – не глядя в меню, сделал он заказ. – Черничный и банановый. Зеленый чай и апельсиновый сок. Я не пью кофе, – сказал он Полине, которая намеревалась обидеться за то, что он, как ей показалось, брезгливо отодвинул чашку эспрессо.

– Похоже, ты знаешь меню наизусть?

– Часто здесь завтракаю. Слушай, а как тебе удалось проснуться? Сейчас одиннадцать, я привез тебя в отель в начале пятого. Неужели ты выспалась?

– Я вовсе не спала, – бодро ответила Полина.

Она не солгала и действительно остаток ночи провела, просматривая карту памяти фотоаппарата и изучая содержимое сумочки Марины. Записная книжка ничем не отличалась от ее собственной – имена и телефоны, несколько визиток, открытка с забавным рисованным медвежонком и обертка от молочного шоколада. Также в сумочке были флакон духов, портмоне с пластиковыми картами, пять тысяч рублей, около тысячи долларов и столько же евро. Ни одной зацепки или подсказки. Снимки из фотоаппарата также ни о чем не рассказали. Все они были сделаны недавно, видимо, в те дни, когда Полина случайно встретила Марину с Пересом в Люксембургском саду. В общем, пусто. Оставалась маленькая надежда на то, что ключ, который нашел Глеб, был от какой-нибудь ячейки. Нужно было лишь узнать, где она находится.

Глядя на то, как голодный Глеб уплетает пироги и шумно запивает их чаем, Полина сморщилась и отвернулась.

– Каждый заряжается по-своему, – сказал Глеб, уловив в ее взгляде раздражение. – Мне просто необходимо набить желудок, чтобы глаза не закрывались.

– У нормальных людей все наоборот. Когда желудок полный – спать хочется, – задумчиво проговорила Полина, глядя в окно. – Ты придумал причину, чтобы нас впустили в квартиру Шемесов?

– Не станем изворачиваться, сошлемся на то, что в кабинете остались мои личные вещи. Вряд ли нам устроят допрос с пристрастием. Поверят и впустят.

– А если Инги не окажется дома, что будем делать? Охрана и консьерж разрешат войти?

– Решим на месте, – сказал Глеб, допил апельсиновый сок и поднялся. – Скажи, в вашей компании предусмотрен соцпакет?

– В VIP-life concierge мотивируют сотрудников размерами зарплаты, а не льготами и компенсациями.

– Прошу подробнее рассказать, чем ты меня заманишь к себе.

– Мы не упрашиваем о сотрудничестве.

– О! – Глеб всплеснул руками, заставив Полину рассмеяться. – Какие гордые!

– Я и не думала, что ты такой эмоциональный. Раньше ты казался мне холодным и сдержанным. Хорошо, что я ошибалась. Веселым и непосредственным ты мне нравишься больше.

– Мы часто видим в людях только их внешнюю сторону, – сказал Глеб, открыв перед Полиной дверцу автомобиля. – Но это к лучшему.

– Почему?

– Иногда внутренний мир человека настолько ужасен, что лучше не знать о нем. И просто любоваться красивой маской того, кто тебе улыбается, без попыток ее снять.

– Хочешь сказать, что мы ошибаемся в тех, кто рядом с нами?

– Всегда, – категорично заявил Глеб. – Телефон, – сказал он, посмотрев на сумочку Полины, откуда доносилась мелодичная трель.

– Слышу, – отозвалась Полина и широко раскрыла глаза, так как вспомнила, что не позвонила Роману, когда «должна была приземлиться в Питере». – Сафонов, дорогой, прости, – быстро защебетала она в трубку. – Заработалась окончательно.

– Все в порядке? – в голосе Романа не слышалось и намека на обиду, только искреннее беспокойство. – Едешь в машине?

– Да. Подъезжаю к офису, срочное совещание с братьями. Все, перезвоню позже. Клиент на второй линии! Целую.

– Как видишь, – самоуверенно ухмыльнулся Глеб, – я говорил правду. Мы ошибаемся в тех, кого любим, и не желаем впускать кого бы то ни было в свой внутренний мир.

– Звучит так, будто тебе не раз давали пинок под зад, – ехидно предположила Полина и была удивлена, когда Глеб кивнул, подтверждая ее слова.

– Многократно, как, впрочем, и тебе. Чувствуется по поведению.

– Что меня обманывали? – Сердитая морщинка появилась на лбу Полины. – Неужели это настолько очевидно?!

– Рыбак рыбака… ну, дальше ты знаешь. – Он замолчал на мгновение и остановился перед воротами комплекса, где жил Шемес. – Юра! – прокричал он, высунувшись из окошка. – Ну, что замер? Открывай! Не заставляй меня ждать.

Полина поразилась дерзости Глеба. Более того, восхитилась, насколько быстро подчиняются люди, услышав эту беззастенчивую наглость в голосе.

– Ты мне нравишься, – она похлопала его по руке. – Очень прошу тебя подумать о работе в компании моих братьев.

– Подумаю, – отозвался Глеб, вытащив ключ из кармана. – Хорошо, что я его не отдал, – он поздоровался с консьержем, который вежливо кивнул Полине, и вызвал лифт.

– Как считаешь, от чего может быть ключ, который ты нашел в особняке?

– Ясно, что от банковской ячейки. Только от какой, мы вряд ли узнаем. А если и узнаем, то, скорее всего, она окажется именной и нам не разрешат ее вскрыть.

Полина тихо выругалась, отвернулась и сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы унять злость. Когда лифт остановился на последнем этаже и двери открылись, они с Глебом удивленно переглянулись, услышав громкую музыку, доносящуюся из квартиры Шемеса.

– Поминки, – прошептал Глеб и с раздражением стукнул ногой в дверь, прежде чем открыть ее.

В гостиной в такт ударным, карикатурно, словно сошедшая с ума мартышка, дергалась полуголая Инга, дочь Андрея Адамовича.

– Глебушек! – Она бросилась мужчине на шею и подставила щеку для поцелуя. – Как хорошо, что ты приехал!

Во взгляде Глеба промелькнула неловкость, однако он быстро пришел в себя, нацепив на лицо маску невозмутимости.

– Оденься, – в приказном тоне произнес он, и Инга безропотно послушалась, шатаясь, направилась по коридору в дальнюю комнату.

Наблюдая за ее болезненно-тонкой фигуркой, которую, казалось, было легко сломать, стоило лишь немного применить силу, Полина с недоумением спросила:

– Она пьяна?

– Скорее всего, нанюхалась какой-нибудь дряни. Я в кабинет. Ты со мной?

– Да. Ты с ней спал? Прости… – Полина тут же выразилась корректнее: – Ты ее любишь?

– Любил, – коротко поправил Глеб, войдя в кабинет. – Лет восемь назад, когда Андрей Адамович взял меня к себе на работу, а она еще не сидела на порошке и была более-менее человечной, испытывал чувства, похожие на влюбленность. Но тогда ей не нужен был такой, как я.