с улыбкой снял кепку, и поклонившись, сел в свой обшарпанный фаэтон.

Ещё одна поисковая удочка закинута.

— Как успехи? — поинтересовалась Настя, внимательно изучая газету.

— Всё хорошо. — я уселся поудобнее: — Завтра надо будет забрать.

— Супер! Могу свозить, если хочешь.

В этот момент в моём кармане завибрировал мобильник. Вытащив его, я увидел сообщение:

От кого:Пуся

«В субботу я хотела бы посмотреть с тобой новый сериал. Как насчёт того, чтобы встретиться в 18:00 в том самом месте? С меня хорошее настроение:*»

Мратство! Да они что, сговорились?!?!

— Что такое? — промурлыкала Настя, внезапно оказавшись в сантиметре от моего телефона: — Поклонницы пишут?

— Да. — тут же ответил я, и загасив экран, спрятал мобильник в карман: — Хотят отбить меня у тебя на субботу.

— Ха-ха! Врунишка! Цену себя набиваешь, да? — хихикнула Шанго: — Ну, правда! Кто тебе писал? Поди — Толик?

— Он самый. Переживает, что меня долго нет… — лоб покрылся потом от напряжения. Моменты из того жуткого сна вереницей проплыли перед глазами…

— Действительно… Ты спал два с половиной часа. — Настя нажала на кнопку, и перегородка, разделяющая водителя с пассажирами, плавно отъехала вниз: — Эдгар! Ускорься, пожалуйста!

— Да, Ваше Сиятельство! — отозвался шофер, и моколь на бешенной скорости понёс нас обратно в Университет.

Глава 8

— Прошу простить за то, что встречаемся в столь неформальной обстановке, Прохор… — я с сожалением посмотрел на Любимова: — Но Университетский турнир — вещь серьёзная. Меня надолго не отпускают.

— Ничего страшного, Ваше Благородие! — с радостной улыбкой ответил он.

Прохор Любимов — крайне замечательный человек с огромным сердцем. Правда, когда я его увидел в первый раз, мне показалось, что это дровосек из далёкой Сибири. Длинная борода, широкие плечи и весьма суровый взгляд. Даже удивительно, что «Копилка» вообще отважился прессовать столь большого и серьёзного дядьку.

Но по характеру Прохор был самым настоящим добряком. И крайне исполнительной личностью, хочу заметить! Он примчался сразу, как только я позвонил, чтобы обговорить план действий на эту субботу. К сожалению, меня надолго не отпустили из-за подготовки к отборочному матчу. Пришлось встретиться прямо у ворот Университета в моём «Руссо-Балте».

— Просто… немного не удобно. Но в следующий раз обещаю исправиться! — заверил бородача я.

— Да вы не переживайте. На самом деле, после того, что вы для нас сделали — я готов к вам, хоть на Южный полюс прилететь, если понадобиться!

— Приятно слышать. — с улыбкой ответил я, и вытащил папку с планом: — Значит, смотрите! Я составил график, когда в парке самый пик посетителей. Основная нагрузка у нас с шести до десяти вечера. Но я предлагаю начать немного пораньше. Часов с четырёх. Во-первых, чтобы не сильно утомлять детишек. Во-вторых — как раз успеем разложить все товары для реализации!

— Извините, что спрашиваю о подобном… но сразу хотелось бы оговорить процент. Господин Строганов брал у нас пятнадцать процентов с каждой покупки. И… я был бы очень признателен, если бы всё так и осталось. Поймите меня правильно — мы не жадные! Просто… выручка пойдёт на нужды дома. Я вообще к этим деньгам не притрагиваюсь. Можете проверить.

— Что? — я удивлённо взглянул на Любимова: — Какие проценты?

— За реализацию на вашей территории.

— Нет… Зачем? Никаких процентов! Всё, что будет заработано с вашей продукции и аукциона — всё до последней копейки пойдёт вам. Так же я рассматриваю накинуть пять процентов с общей выручки. Если бухгалтерия сможет без проблем вычленить эти пять процентов из нашей налоговой системы — отдам вам.

— Вы слишком щедры… — Прохор едва не прослезился.

— Благотворительность же! — я развёл руками: — Разве она существует не для того, чтобы безвозмездно помогать нуждающимся? Хотя… Ладно, давайте будем честными? Я делаю это, чтобы познакомиться с местным дворянством и хоть чуть-чуть обелить свой образ. Знаете же, какие слухи про меня ходят в городе…

— Мне плевать на слухи. Я сужу о человеке по поступкам. А по поводу благотворительности… — Любимов тяжко вздохнул: — Девяносто процентов того, что вы видите в новостях о пожертвованиях — отмыв денег или уход от налогов. Дворяне жадны и лицемерны в большинстве своём! Только вы и Строганов были добры к нам.

— Вы будете удивлены, но Строганов даже не догадывается о вашем существовании.

— Как это?! — удивился Прохор.

— А, вот так. Всё, что было — инициатива сотрудников парка. И эти пятнадцать процентов, что они брали с реализации — зарплата для персонала. Увы, но Берендеевский парк был в… — я хотел сказать откровенно, но решил, что это слишком мерзко для дворянина: — В глубокой финансовой дыре. Но я привёл его в поря… Что с тобой Руд? Ты хочешь что-то сказать?

— Хм-м… — Рудольф не сводила с Любимова подозрительного взгляда.

— Что-то не так? — с добродушной улыбкой поинтересовался Прохор.

— Нет-нет. Всё хорошо. — недовольно отозвалась лиса.

— Руд. — я придвинулся ближе к богине: — Некрасиво себя ведёшь. Перед тобой — учредитель и директор дома-интерната для осиротевших детей! Неужели подобное совсем не трогает тебя?

— Трогает, но… — лиса опять с подозрением взглянула на бородача: — Извините, я не могу говорить такое вслух.

— Кажется, я понял. — Любимов улыбнулся ещё шире.

— А я вот — совсем не понял! И очень прошу прощения за поведение моей горничной! — строго ответил я и схватил лисицу за руку: — Самая воспитанная и прилежная из моих помощниц… Руд, я не узнаю тебя!

— Не ругайте помощницу. Я неоднократно сталкивался с подобным, поэтому меня это уже не задевает. — добродушно ответил Любимов.

— Подобным? А можно немного по подробнее?

— Будем говорить так… Многие поначалу судят книгу по обложке. Да, что уж лукавить? Сам такой же. Не даром говорят, что встречают по одёжке. — пожав плечами, произнёс Прохор: — Есть люди, которые со стороны выглядят жуткими… И, к сожалению — я один из них. Мне раньше часто вставляли палки в колёса, думая, что я эксплуатирую воспитанников своего дома-интерната. Детский труд, всё дела… Сперва было очень обидно! Правда! Они даже представить себе не могли, что такое — остаться в полном одиночестве,