В школе, правда, болтали, что охотники семьи заводят редко, да и семьи эти — оторви да брось! Будто бы охотники в семьях живут словно призраки: сегодня есть, а завтра нет. Исчез, слова даже не сказавши, и жди его, жена верная, а вот дождешься или нет — уж как Бог даст. А вернется — так и опять слова не скажет, только жрать давай да ночью ноги раздвигай, ежели, к примеру, «господину и повелителю» возжелается. И не приведи Господь сына родить, потому что охотник-отец начнет выпестовывать из ребенка будущего безжалостного убийцу с холодными глазами и стальными нервами с самого раннего возраста. А как исполнится сыночку лет семь-восемь — прощайся, мать, с кровинушкой своей! Никакие уговоры не помогут: отдаст охотник-отец сына на воспитание к таким же безжалостным убийцам, как и он сам. И, отдав, забудет раз и навсегда, словно бы похоронит…

Все это подкреплялось жуткими историями, которые девушки, замирая от сладкого ужаса, рассказывали друг дружке вечерами. Трудно сказать, кто был инициатором подобного отношения к охотникам, но по тому, как во время этих «страшилок» горели у подружек глаза, Ленка сделала следующий вывод: что бы там ни говорилось в этих баснях о свирепости и бессердечности охотников, а только если хоть один из них — нет! — даже не пальцем поманит, а так — намекнет слегка, что мог бы и жениться на ком-то из защитниц — все ее товарки насмерть передерутся за честь стать его подругой! И потому, когда в первый свой отпуск Сашка приехал к ней и они пробыли вместе целую неделю, Ленка потом еще полгода ловила на себе завистливые взгляды подружек.

Потому-то, когда он предложил ей вместо курорта леса Архангелогородчины, она, не раздумывая, согласилась. И вот они уже собирают вещи, и скоро — совсем скоро отправятся странствовать по таежным просторам…

— Лен, ну ты как там, готова? — Сашка встряхнул рюкзак, который он собирал посередине гостиничного номера, и повернулся к подруге. — Э, да я вижу, ты еще толком и не запаковала ничего?

Ленка посмотрела перед собой и с удивлением обнаружила, что почти все ее вещи, купленные вчера Александром в магазинах города, так и лежат вповалку на полу, а она сама сидит рядом и с мечтательной улыбкой на губах держит в руках пустой рюкзак.

Ойкнув, она заторопилась, запихивая в заплечник все, что попадалось под руку. Охотник секунд тридцать взирал на происходящее молча, лишь неодобрительно покачивая головой, но когда Лена попыталась затолкать в рюкзак красивое вечернее платье — то самое, что он купил, поддавшись на ее мольбы, он не выдержал. Помянув про себя всех девиц — дур и распустех — нехорошим словом, Сашка отобрал у нее рюкзак и сам взялся за сборы. В результате, когда у дверей гостиницы призывно загудел автомобиль, заказанный охотником в местном управлении Службы, вся троица отпускников — два человека и волк, были полностью экипированы и готовы к выходу.

Усаживаясь в салоне «Вепря», Лена вновь с восхищением посмотрела на своего избранника. Сашка… Сашка Журавлев который, правда, теперь оказался почему-то «Волков-Райский», но разве в этом дело? Вот, ему стоило только распорядиться, и им предоставили огромную машину, да еще с такими номерами, с какими ни один гаишник, буде он в здравом уме и твердой памяти, не остановит. И теперь они могут ехать, куда им захочется, а потом могут идти, куда им захочется, и она ничего-ничего, совсем ничегошеньки не боится, потому что даже если им на дороге попадется кто-то из тех, от кого она должна защищать людей, то сегодня она может спать спокойно: есть тот, кто справится лучше и быстрее, чем она…

А Волк гнал машину по прямой, особенно не задумываясь о том, куда они, собственно говоря, едут. Его занимало другое: на одной из улиц Архангельска он заметил человека, показавшегося смутно знакомым. И теперь он старался вспомнить: где он его видел?..

— Лен, ну как у вас в школе дела? Тебе-то на выпуск скоро?

— Если все будет хорошо, наставники обещали следующей весной… — Ленка вдруг зябко поежилась и каким-то жалобным, просящим тоном спросила: — Саш… А вот на выпуске… там очень страшно?

— Ну… Знаешь, Аленка, «страшно» — это не то слово. Там не страшно, а… — охотник задумался и неожиданно для себя попросил помощи у волка: «Серый брат, попробуй передать свои чувства на выпуске».

Вауыгрр честно постарался транслировать девушке свои ощущения от церемонии, но Лена, видимо, так своих спутников и не поняла. Нервно поведя плечами, она сказала:

— А знаете, у нас ведь одного парня выгнали. Он испытания не прошел… — Она понизила голос и продолжила: — Говорят, что-то он там натворил… То ли сделал что-то не то, то ли сказал что-то не так. Я его сначала жалела: он парень-то не плохой. Только гонористый очень. А он… Знаешь, он сперва все доказать пытался, что его «засыпали». Мол, специально объяснили что-то неправильно. Месяц ко всем приставал, рассказывал, что там тоже свои любимчики есть. А когда ему наставники заткнуться велели, он, знаешь… Ни с кем не разговаривал, дикий стал, озлобился… И как-то на наставника полез. Ранил его вроде… Я-то не видела, что там на самом деле было, а болтали разное. Только вышибли его после того случая…

…Она все говорила и говорила, а я вспомнил, почему тот человек показался мне знакомым. Тонга, парень из Ленкиной школы, который не захотел помочь не выдержавшей напряжения испытания рыжей уралочке Чапе и ее волчице Хуугррре. Так он в Архангельске? Странно, я думал, что уж если и исключают из школы, так отправляют куда подальше, чтобы не светился рядом и чтобы ни к кому не лез. Хотя…

А странные все-таки порядки у этих защитников. Могу себе представить, что было бы, если бы я на Тень полез. Да я его не то что ранить — достать-то не всегда могу!..

«А если это не Вожак, а тот, ну, который в питомнике, помнишь?»

Да, Змея я, может, и достал бы, и даже ранить бы смог, вот только думать даже не хочется, что со мной после этого сделали бы наставники во главе с Тенью…

«Да уж, о таком и в самом деле думать неприятно. Из меня бы куртку меховую сделали бы…»

«А из меня?»

«А из тебя, брат, чучело. Стоял бы ты с подносом в верхних лапах у входа на Объект, а над тобой — плакат „Добро пожаловать!“ и надпись „Так будет с каждым идиотом!“.»

«Спасибо, утешил!»

«Не утешил, а напомнил…»

— …Знаешь, я тебя каждый день вспоминала!

О чем это она? А-а, это она мне про нашу будущую жизнь все рассказывает, никак остановиться не может…

— Лен, я тебя тоже все время вспоминал… Где бы ни был, все время ты перед глазами. — Надо же ей что-то приятное сказать.

А вот интересно, я ее люблю или нет? Наверное, все-таки люблю, если даже этих американских девчонок невольно с нею сравнивал…

«А уж как сравнивал, как сравнивал! И так сравнивал, и вот так сравнивал!..»

«Заткнись, шапка-ушанка ходячая!»

— Мальчики, вы это о чем? Что сравнивал, с чем сравнивал? — Ну, вот и доигрались!