На мандалах, древнеиндийских мифических «кругах» или «кольцах», с которыми постоянно сталкивается также и современный человек, мы здесь подробно останавливаться не будем, поскольку они, по всей видимости, непосредственной связи с музыкой не имеют. Заслуживает внимания одно замечание Кереньи о космическом происхождении символа мандалы. Этот символ «появляется в одном сновидении в виде „часов с маятником, которые всегда идут, хотя гири не опускаются“, т. е. предстают теми „мировыми часами“, которыми для нас, людей, является небо. В „великом видении“ внезапно возникают трехмерные „мировые часы“, состоящие из вертикального и горизонтального кругов и объединяющие три ритма. Они произвели на сновидца впечатление высшей гармонии, пожалуй, мы можем сказать: гармонии сфер» [169, с. 27].

Магические свойства могут быть присущи как голосу, так и инструментальному звуку. Голос, который Рихард Вагнер назвал «практической основой всей музыки», является чем-то непосредственным и поэтому первоначальным, музыкальный инструмент – посредником. Подобием певца Орфея, голосом приведшего в движение безжизненные скалы, является Амфион, чье пение заставило соединиться камни в стену вокруг Фив. Рафаэль изображает святую Сесилию, опустившую на землю музыкальные инструменты и внимающую голосам ангелов. Поющее, создающее мир солнце Древнего Египта, ведический бог-творец Праджапати, который сам был гимном, – все это выражение веры в «элементарную» (= движущую материю) силу пения. Мариус Шнейдер пишет: «Поскольку звук представляет собой первичную субстанцию, присущую всем вещам, а его превращение в песню – это поющая энергия, которая движет космос, то и пение становится единственным средством, позволяющим вступать в непосредственные и субстанциальные взаимоотношения с самыми отдаленными силами. Пение или ритмичный разговор в самом глубоком смысле является непосредственным приобщением к первичной субстанции Вселенной и активным призывом, созиданием и действием в границах акустического грунтового слоя мира. Это – подражание звучному повелению, которое когда-то призвало мир к жизни, и одновременно возведение моста между небом и землей из общей для обоих миров музыкальной основы. Поэтому боги, являющиеся чистыми песнями, также буквально питаются гимнами» [80, с. 14].

Вторая, более старая, теория относит все «проявления» музыкально-магического характера, т. е. идентичность одновременно возникающих зрительных и слуховых явлений, к области интрацеребральных[80] феноменов, фантомов и грез. Сказания и мифы – «это не поэтические выдумки и не попытки объяснения природных процессов, как их, наверное, представляют себе ученые. В своих истинно характерных элементах эти сказания и мифы восходят, скорее, к действительным процессам восприятия, но не к реальным ощущениям, а к фантомам, иллюзиям и галлюцинациям» [90, с. 260]. Однако, пытаясь объяснить мистические и магические первичные феномены, нельзя односторонне придавать слишком большое значение «наивности и простодушию „непосвященных“, живших в древние времена», которые не могли отличать фантазию от действительности и поэтому считали иллюзии реально воспринимаемыми явлениями.

Третья теория относится к необычному физическому влиянию музыки, вызывающему изменение молекулярной структуры всевозможных объектов, на которые воздействуют звуки. Внушающие тревогу свойства ультразвука, ультразвуковая терапия, разжигание огня ультразвуком, уничтожение бактерий и даже умерщвление рыб еще несколько десятилетий назад казались «магическим» чудом, поскольку только в 1917 г. французскому физику П. Ланжевену с помощью вибрирующей кварцевой пластинки удалось получить ультразвуковые волны безупречные в техническом отношении. Можно ли здесь провести параллель с не менее «магическими» экспериментами скрипача Джаспера в Бостоне, о которых весной 1924 г. были опубликованы сенсационные сообщения в прессе? Ударом смычка он разбивал вдребезги все стеклянные предметы. Вместе с тремя профессорами его заперли в кабинете, увешанном зеркалами. Когда Джаспер начал ритмично играть, зеркала потрескались, словно их рассекли алмазом. Однако о похожих происшествиях сообщается уже в средневековом писании [91]. В нем речь идет о человеке, который силой своего голоса разбивал на мелкие кусочки стаканы.

Кроме того, ряд примеров, относящихся к области ультразвука, в статье «Магия звука», опубликованной в цюрихском журнале «Новости науки» (4-й вып., № 8/9), приводит Вилли Шрёдер:

«Примерно в 1950 г. английские врачи, проводившие исследования на авиазаводах, установили, что у рабочих, находившихся вблизи стендов для испытания моторов, по неизвестным причинам повышалось кровяное давление, возникало чувство тревоги и случались обмороки. Они исследовали проблему и пришли к выводу, что источник ее – ультразвук. После того как ультразвук не оправдал возлагавшихся на него надежд в медицине, его стали теперь использовать в „антимедицине“ – теории уничтожения. И весной 1953 г. из Лондона пришло подтверждение: „ультразвуковая пушка“ с помощью слабых волн способна усыплять „обычных“ людей, у более сильных – вызывать обмороки, состояния страха и судороги, а у сфокусированных – смерть. Как заявил в 1951 г. в Технологическом университете в Массачусетсе генерал армии США Г.Г. Кенни, ученым удалось создать ультразвуковое оружие, которое, если его направить на города, поражает нервную систему жителей и доводит их до безумия. В 1952 г. бельгийский специальный журнал по радиологии сообщил: немецкие инженеры создали пластинку с записью ультразвука, который при мягком воздействии вызывает у людей состояния страха. Если бы удалось увеличить „дозу“, то слушателей можно было бы убить неслышимыми звуками… Герц (1857–1894) в Бонне тщетно пытался взорвать молекулу резонансными вибрациями. Это удалось сделать – случайно! – в 1888 г. Дж. У. Кили в Филадельфии. „Двигатель Кили для атомных взрывов был построен на принципе взрыва звуковыми волнами“ (доктор Альфред Штраусс). Дж. У. Кили в 1893 г. в Филадельфии с помощью своего аппарата в одно мгновение превратил гранитный блок – а однажды и целого быка – в кучку пыли, как сообщает Блумфельд Мур в своей работе „Кили и его открытия“ (Лондон, 1893) (Роб. Блюм)».

Посмотрим еще, что в этой связи утверждает граф Герман Кейзерлинг в своем сочинении «Закон и свобода» [5, с. 230 и далее]. Он говорит о «магической формуле», «взрывающей структуру души; это то же самое, что часто называют также „решающим“ словом. Речь, собственно, здесь идет о первичном примере того, как вообще воздействует дух». «Существует сказание, что каждый мост имеет определенный звук: тот, кто едва воспроизводит его, задевая струну, разрушает всю структуру моста. Как такое возможно? Этот звук воплощает колебание, которое сразу можно вывести индуктивным путем (т. е. от частных фактов к общему выводу) из пролета[81] моста, но затем оно придает всем его структурным компонентам ускорение, взрывающее равновесие». И: «Мелодия органической жизни проигрывается в основах нашей собственной жизни – сама по себе, совершенно без нашего участия».

Осмелимся совсем немного развить мысль Кейзерлинга и заменить мост на человека. И теперь предоставим читателю возможность самому попытаться найти здесь связь между вышеупомянутыми представлениями, «гармоничным» составом человека и его способностью разнообразно реагировать на звуки и их сочетания.