Она подняла капсулу со стола и протянула нордеру. Такая же была у него раньше.

— Орден всегда хотел, чтобы тайна Сети осталась в прошлом. Поэтому я и ушла от них. Но ключи не должны исчезнуть. Тут копия того, что ты принёс, и всей моей работы.

Она всучила кантар Эйнару.

— Мне-то она зачем? — он покрутил старинную штуковину в руках. — Пойдём с нами, я тебя защищу.

— Ты? — Берна улыбнулась. — Из тебя неважнецкий вояка. Но если я сбегу, они будут преследовать меня и не успокоятся, пока не найдут. Лучше я сама отдам им всё, что есть. А ты уходи и постарайся не попасться.

— Если ты попадёшь к ним в руки…

— Меня они не тронут, я уже говорила. А вот тебе пересчитают все ногти и суставы. Беги, пока я их забалтываю.

— Но…

— Ты, парень, — она обернулась к Людвигу. — Выведи его, пока он играет в рыцаря. Мне одной проще.

— Тебе нужно идти с нами! — настаивал северянин.

— Я уже старуха и не могу бегать, — Берна дотронулась рукой до щеки Эйнара. — Давай, делай, что обещал, потом иди в восточное убежище. Я приду туда. Сохрани мою работу, чтобы не пришлось начинать сначала.

Она надавила кнопку и в стене открылась дверь, которую Людвиг не замечал раньше.

— Бегите уже.

— Хватит упираться! Пошли! — упрямился Эйнар.

— Вот ты зануда. Главное — сохрани капсулу и следи, чтобы она не попала в дурные руки. Беги же, ты невыносимый сукин сын. Всё будет хорошо, обещаю.

Людвиг прошёл в узкий грязный коридор, Берна запихала нордера следом. Дверь закрылась.

— Пошли, — сказал он, но, пройдя всего пару шагов, остановился. — Не нравится мне это. Совсем не нравится. Кончится бедой. Надо вернуться и забрать её.

Он нажал на кнопку у двери, но та не отреагировала. Северянин включил висящий рядом монитор. На нём появилось изображение зала, но откуда-то сверху. Берна садилась за стол.

— Входи, Грегор, но если будешь вредничать, то пожалеешь, — её голос звучит отчётливо, но ответа храмовников неслышно.

— Она заблокировала дверь, — прошептал Эйнар. — Я смогу открыть, но…

Он посмотрел на Людвига.

— Если всё пойдёт плохо, надо ей помочь. Но я не справлюсь с ними один. Помоги мне. Пожалуйста.

Даже не надо разбираться в людях, чтобы увидеть, как Эйнар подавлен и напуган. Сильнее, чем в Грензене. И такой молящей интонаций Людвиг от него не слышал раньше. Но нужно помочь. Оружие и доспехи при себе, а сражаться он умеет лучше нордера. Но вернулся страх, не страх перед грядущей схваткой, а страх того, что он опять сбежит, как только станет опасно. Сбежит и бросит человека, который молит о помощи.

— Разумеется, я помогу, — сказал он и прикусил высохшие губы. Мучительно засосало под ложечкой. Хоть бы не пришлось драться.

Эйнар улыбнулся и похлопал Людвига по плечу.

— Спасибо. Я открою дверь, и мы ворвёмся, если станет совсем плохо.

Храмовники выстроились перед столом, но лиц разглядеть невозможно, они кажутся мутными, будто та штука, через которую Людвиг их видит, чем-то заляпана. Можно различить только силуэты вошедших, чёрные и мрачные.

— Ты запачкал мне пол, Грегор, — сказала Берна.

— Виноват.

Главный храмовник демонстративно держал руки подальше от оружия. У него на поясе висит такой же топор, как у Эйнара.

— Думал, что ты умерла.

— Жива, как видишь, — Берна затянулась из трубки. — Как ты нашёл меня?

— Это было несложно. Ты представляешь, что наделала? Да, молодец, утёрла всем нам нос и показала, что Сеть работает. Каждая уцелевшая машина в этом мире услышала твой зов. Каждое убежище, каждая база. Все они видели, откуда началась передача, — храмовник показал на карту. — Я сразу понял, что это ты и тут же отправился в путь. Ехал без сна и отдыха.

— Бедняжка. Вот я, сижу перед тобой. Делай, что должен.

Эйнар выругался на незнакомом языке.

— Не открывается!

— Мы можем обойти? — спросил Людвиг.

— Слишком долго, — в голосе северянина слышалось отчаяние. — Не успеем. Попробую ещё раз.

— За те секунды, что длилось подключение, передалось очень много, — продолжил храмовник. — Знаешь, что это значит?

— Я в полной жопе? — лица Берны тоже не видно, но Людвиг не сомневался, что она улыбается.

— Мы все в полной жопе. Не только у нас есть такая карта. Сейчас сюда идут штурмовые отряды Маленького Левиафана и Близнецов! Да в любой момент тут может появиться сам Бешеный Бык на своём Пожирателе! О чём ты думала? Я знаю, что ты давно бредишь Сетью, но сейчас ты хватила лишнего. Это оружие, которое может уничтожить всё! Представляешь, что будет, когда один из Наследников заполучит его себе?

— А ты хочешь это уничтожить? Как и все остальные. Уничтожить всё, что не понимаешь?

— Нет, Берна. Я, как и ты, считаю, что мы должны сохранять все достижения Старого мира, — Грегор прохаживался перед столом. — Но если Наследники получат Сеть… Поход Левиафана покажется нам лёгкой разминкой. Его дети смогут восстановить боевые машины. Смогут построить новые. В их руках будет оружие, которое однажды уничтожило весь мир. Старые ошибки вновь повторятся.

— Избавь меня от этой пафосной ерунды, — Берна бросила трубку в стену. Маленького Стража-уборщика не видно на экране, но храмовники повернули голову на злобный писк. — Ваши любимые ошибки. Все говорят про них, но повторяют, одну за одной. И наша Церковь, и Левиафан, все, даже ты и я. Мы повторяем их, когда стремимся избежать. И этот мир будет обречён, с Сетью или без неё.

— А на что ты надеялась, когда включила её? Что всё сразу станет, как прежде?

— Нет. Я даже не знала, что из этого выйдет. Но это лучше, чем сидеть и боятся повторения ошибок. Если забывать и уничтожать прошлое, мы ничего не предотвратим. Ты всегда был самым сообразительным, Грегор, жаль, что ты никак не можешь понять самое главное. Ничего не будет, как раньше и не должно быть. Мир должен жить и развиваться, но он умирает вслед за Старым. А мы ничего не делаем, потому что забили себе голову ошибками, про которые ничего не знаем на самом деле.

Эйнар оторвал панель с помощью топора и начал соединять провода, пару раз порезал пальцы, но дверь никак не открывалась. Неужели он решил драться против десяти человек? Людвиг сомневался, что справиться хоть с одним.

— Я в твоих руках, Грегор. Делай что нужно.

— Нет, Берна. Я здесь с другой целью. Отец-покровитель готов простить тебя. Мы все прощаем тебя.

— А за что это меня прощать?

— Дезертирство из Ордена наказывается смертью, но для тебя будет сделано исключение. Ты нужна нам. Никто не обладает твоими знаниями. Наступают действительно трудные времена. Слишком многое выходит из-под контроля, слишком много в мире древнего оружия и слишком много тех, кто может им воспользоваться. Церковь слабеет. Мы слабеем. Помоги нам, Бернадетта. Вернись к нам и помоги выжить.