он чувствует себя несчастным. Обойденным. Нам в свое время было легче. Не было выбора. Мы не могли вернуться.

– Я не собираюсь!

– Знаю. Послушай: ты сама говорила, что геласер в подвеске другой. Он иначе влияет на тебя. Возможно, и работать с ним следует иначе. Если кольца раздували в нас гордость, не может ли быть так, что сейчас от тебя требуется определенное смирение. Отказ от самолюбивого эго.

– Тогда я на правильном пути.

– Нет. Ты сопротивляешься, мучаешься. Роль статиста раздражает тебя.

– Не думаю, что она тебе пришлась бы по вкусу.

Даша ответила не сразу.

– Когда-то я целый год проработала контролером в трамвае. И в том году было много радостных дней.

– Почему ты не сказала раньше?

– Хотела, чтобы ты сама поняла. Какая разница, что именно ты делаешь, кем называешься? Куда важнее, кто ты внутри, – она положила ладонь на подвеску, глядя мне в глаза, – и чего хочешь достичь.

– Урок философии.

– Балда, – она ущипнула меня. – Урок жизни.

– Куда одно без другого. Наверное, ты права… Но взглянуть твоими глазами пока не получается.

– Ты своими смотри. И не на себя. Не на свое место. Смотри на других.

В волнении первых рабочих дней я совсем забыла о библиотеке. Но назавтра после разговора с Дашей, воспользовавшись затишьем в лавке, оформила читательский билет. Прикрытие? Не только. Я и в самом деле собиралась искать ответы. А подсказка – в каком направлении – пришла сама.

Время от времени Кэдвар отправлялся на импровизированные блошиные рынки, тайно процветавшие на окраинах сияющего Лиулира. Поскольку власти сурово разгоняли несанкционированную торговлю, развалы возникали стихийно и каждый раз на новом месте. Под мостами, вдоль глухих заборов, на второразрядных железнодорожных путях люди прямо на земле раскладывали свой товар, готовые по первому сигналу тревоги свернуть весь рынок. Продавали там и книги: по большей части – макулатуру, но попадались и интересные экземпляры. У Кэдвара был знакомый, вовремя предупреждавший об очередном рынке, и в последний раз старик вернулся поздно, но довольный.

– Пришлось далеко добираться, но не зря, – подмигнул он мне. – Любопытный улов! Нам с тобой радость.

Кэдвар уже относился ко мне как к родной, старика очень радовало, что я разделяю его любовь к книгам, и новинки он преподносил, как сладости балуемому ребенку. Одна книга и впрямь меня заинтересовала. Это был сборник народных сказок с великолепными иллюстрациями. Плотные страницы пожелтели и кое-где отклеивались – книга была очень старой.

– Можно я возьму почитать до завтра?

– И не только до завтра. Это подарок, только пообещай не читать всю ночь, – погрозил он пальцем и вздохнул. – Хотя порой так трудно оторваться.

Сказки все были хороши, но одну я перечитала несколько раз, она-то и стала подсказкой. Сюжеты вообще перекликались с земными сказками: люди всегда мечтают о чудесах, способных разрешить их беды, о великой любви, о героях, побеждающих зло. Один такой воин в сборнике спасал город от злого колдуна, тиранившего людей «с темных времен безвластья». Эти несколько слов осветили мне путь. Да, я и прежде пыталась найти в народных преданиях следы Ревеллиров. Но, во-первых, не так тщательно, ведь к моим услугам был тайный архив Трэдо Дэма, и во-вторых, теперь я хотела найти другое: Виир после катастрофы «возвращения» геласера небесам. А это, несомненно, была катастрофа. И она не могла не отразиться в преданиях.

Неделя в Мунунде длится восемь дней, последний – выходной. Еще один – посреди недели, но он считается «меньшим». В промежуточный выходной могут вызвать на работу, если есть срочные дела, да и рабочий день перед ним заканчивается по-обычному, а не на два часа раньше, как перед главным выходным. Книжная лавка закрывалась только в этот день, но в промежуточный выходной Кэдвар отпускал меня после обеда. Это время, да еще в будние дни пару часов, если не слишком устала, я проводила в библиотеке. Даже не подозревала, как мозг соскучился по работе. Но к чему лгать? Я старалась загрузить свои мысли, чтобы не думать о «нем», не тосковать. Упрямо твердила, что не буду анализировать, воспринимать и решать, потому что все это – не он, не мой Дима. Я должна спасти его, и буду думать только об этом.

– Рьяно ты взялась за книги, – заметил как-то Женя, когда я вновь вернулась ближе к полуночи.

– Вика, так недолго и надорваться, – Кристина похожа была на заботливую мать.

– Я нормально себя чувствую. Так даже лучше – активные действия успокаивают.

– Об активных действиях, кстати, – Кристина достала из кармана носовой платок и положила на стол; на белоснежной ткани был красиво вышит шляфен. – Отняла сегодня у Узы. Нашла чем платки украшать! Я ей говорю: сразу бы тогда на лбу написала – Дети Виира.

– Преувеличиваешь, – махнул рукой Женя. – И я прекрасно ее понимаю. Надоедает сидеть в подполье.

– Хочешь сидеть в тюрьме?

– Сейчас не то, что десять лет назад: пора переходить к активным действиям.

– Опять за старое!

– А кто такая Уза? И я что-то ничего не понимаю.

– Уза – моя знакомая. Помнишь, я рассказывала, что она подарила мне браслет? Вместе с мужем – члены нашей организации. А шляфен – символ «Детей Виира».

– Лягушка?!

– Во-первых, ты эту лягушку видела?

– Только на рисунке.

– Так вот шляфен гораздо симпатичнее земного аналога. А во-вторых, в древности он был символом плодородия.

– Это я слышала.

– Шляфен – одно из животных, что есть на всех континентах Виира. У многих народов есть легенда о том, как шляфен сотворил землю после «великих бурь безвременья». Он утаил во рту горсть земли, и из нее возродился материк. Конечно, я не призываю в это верить, но, согласись, шляфен – прекрасный символ против агнца Пастырей.

– Смотри, – Женя достал с полки одну из безделушек, на которые я не обращала внимания даже когда вытирала пыль. – Фигурки шляфенов из гвердора. Его цвет отлично подходит для шкурки животного. Их раньше вырезали как амулеты и продавали возле каждого храма. Теперь – просто сувениры. Никто не обращает на них внимания. Как и на «Детей Виира». До поры до времени.

– Такие фигурки стали чем-то вроде опознавательного знака между членами организации.

– По-моему, я уже видела где-то… Нет, не помню. Да и где? Если только в экспедиции…

– Кстати, на раскопках, были наши, – улыбнулась Кристина.

– Ллур! – выпалила я.

Ребята переглянулись.

– Почему он? – осторожно спросил Женя.

– Ну, Ллур такой осторожный, сдержанный. Как будто скрывается.

– Может, и скрывает что, но он как раз отказался от участия.

– Ему предлагали?

– Да. Его аспирантка – Мидна Этте