Линейные крейсера Битти и линкоры Джеллико должны были встретиться в море на следующий день, но первым, кого обнаружил адмирал Битти, оказался не его командующий с главными силами, а главный противник адмирал Хиппер. В 14.15 дозорные корабли противников обнаружили друг друга и тут же доложили командирам. Сразу следует уточнить, что в 1916 году постановка радиосвязи мало чем отличалась от того, что имело место 10 лет назад при Цусиме. Все те же широкополосные искровые передатчики, грохотавшие на весь эфир, но неспособные пробиться сквозь помехи, коротко и точно передать информацию.

С самых первых минут выяснилось, что адмирал Битти старательно повторил все ошибки, допущенные им во время боя у Доггер-банки, не упустив буквально ни одной. Он имел 10 кораблей против 5 кораблей Хиппера, причем немцы совершенно ничего не могли противопоставить линкорам 5-й эскадры адмирала Эван-Томаса – быстроходные линкоры типа «Куин Элизабет», вооруженные 381-мм орудиями, на тот момент просто не имели аналогов во всей Европе. Если бы Битти держал свои корабли сосредоточенно, все 5 линейных крейсеров Хиппера были бы уничтожены буквально за полчаса, но вместо этого произошло прямо противоположное, адмирал Битти потерял два своих собственных корабля и оказался в численном меньшинстве – 4 корабля против 5. А все потому, что линкоры Эван-Томаса вступили в бой лишь через полчаса после его начала, причем они открыли огонь с дистанции около 100 кабельтовых, а вдобавок артиллеристы эскадры Битти в очередной раз ошиблись с распределением целей, оставив сначала линейный крейсер «Дерфлингер» необстрелянным. Кстати, это означало, что по нескольким кораблям ведут огонь 2 британских линейных крейсера, но особых дивидендов англичанам это не принесло. За год, прошедший после предыдущего сражения, адмирал Битти так и не удосужился подтянуть своих наводчиков, и они по-прежнему стреляли не как сапожники, а много хуже.

И уже первый отрезок боя, так называемый «Бег на юг», когда Хиппер старался завлечь Битти на линкоры Шеера, дает нам пищу для размышлений. Очень долго гибель английских кораблей приписывали попаданиям немецких снарядов в погреба, что было результатом слабого бронирования. Да, броня британских линейных крейсеров была слишком тонкой. Существует эмпирическое правило: броня корабля должна выдерживать попадание снаряда своего собственного главного калибра на нормальной дистанции боя (вполне понятно, что выстрела в упор не выдержит никакая броня). Так вот, сочетание 152-мм брони и 305-мм главного калибра на кораблях типа «Индефетигебл» и 229-мм брони и 343-мм главного калибра на «Лайоне» смотрелось несколько странно, свой калибр эта броня удержать, конечно же, не могла. Не выдерживала она попадания и более легких немецких снарядов. Небольшое сравнение: при 27 000 тонн водоизмещения «Куин Мэри» имел 3900 тонн брони, а «Зейдлиц» при водоизмещении 25 000 тонн нес 5200 тонн брони.

Но главная беда англичан заключалась в другом, ведь и немецкая броня была пробита не один раз в этом сражении. Главная причина заключалась в том, что английские башни не имели надежных огнестойких захлопок, которые перекрывали бы доступ в погреба. Мало того, даже имеющиеся приспособления чаще всего снимали, чтобы увеличить скорость стрельбы. Британские артиллеристы были приучены развивать максимальную скорострельность, и этой задаче было подчинено все остальное. Ради этого в башнях и подбашенных отделениях хранились картузы с порохом и снаряды, что категорически запрещалось, ради этого снимались захлопки элеваторов. Однако артиллеристы спутали учения мирного времени, когда наградой был королевский кубок, и войну, когда проигравший расплачивался жизнью. В общем, в потерях англичан виноваты буквально все: и адмирал Битти, и конструкторы, и кораблестроители, и командиры, и старшие артиллеристы.

Бой на Доггер-банке, когда одно-единственное попадание едва не отправило на дно «Зейдлиц», многому научило немцев. Они установили дополнительные захлопки на люках между рабочим отделением и погребом. Поэтому в Ютландском сражении, несмотря на многочисленные пожары в башнях, погреба ни на одном немецком корабле не пострадали. У англичан все было наоборот, лишь флагман Битти «Лайон» пережил пожар в башне и то лишь благодаря усилиям артиллерийского содержателя, который привел свое хозяйство в надлежащий порядок, хотя получил за это несколько выговоров. Там же родилась красивая легенда о майоре морской пехоты Харви, который, уже получив смертельную рану, приказал затопить погреб и тем самым спас корабль. Кстати, если верить воспоминаниям старшего артиллериста «Дерфлингера» фон Хазе, все эти предосторожности ничуть не снизили скорострельность немецких башен.

Тогда же родилась и легенда о несравненной меткости немецких наводчиков. Действительно, британские линейные крейсера получили заметно больше попаданий, чем немецкие, но если учесть невысокий процент попаданий даже у немцев, это объясняется отвратительной подготовкой английских наводчиков, и только ей. К тому же на первом этапе боя освещенность была в пользу немцев, их корабли находились на темной стороне горизонта. А эта легенда лопнула в самом конце «Бега на юг», когда английская разведывательная завеса – все те же крейсера Гуденафа попали под огонь головных линкоров Шеера. Одного снаряда хватило бы, чтобы остановить любой из крейсеров, после чего его гибель была лишь вопросом времени, но немцы не добились ни единого попадания.

После этого начался «Бег на север», теперь уже Битти старался завлечь Хиппера и Шеера под орудия дредноутов Джеллико. А немцы? Ну как могли корабли Шеера с их парадным ходом 20 узлов, да еще с привязанным к хвосту колонны броненосцами типа «Шлезиен» догнать линейные крейсера, которые могли без особого труда дать 25 узлов? Если бы не глупость адмирала Эван-Томаса и отвратительная постановка сигнальной службы на эскадре адмирала Битти, этот кусочек боя вообще не был бы примечателен ничем. Но так получилось, что немцы добились нескольких попаданий в новейшие британские линкоры, однако эти огромные корабли выдержали попадания без ущерба для своей боеспособности.

Некоторые авторы делают интересное сравнение. Цусимское сражение очень напоминало налет индейцев на караван тяжеловесных фургонов американских переселенцев, которые еле ползли. Зато Ютландский бой, несмотря на заметно более высокие скорости кораблей, больше всего напоминал позиционное артиллерийское сражение времен Гражданской войны в США вроде Антиетама или Геттисберга, когда многочисленные батареи перемалывали еще не научившуюся окапываться пехоту.

Результатом «Бега на север» было желанное для англичан событие: Флот открытого моря с размаха уткнулся прямо в середину длиннейшей кильватерной колонны линкоров Гранд Флита. Не прилагая к тому особых усилий, Джеллико получил вожделенное «crossing-T». Однако, как легко он его получил, так же легко и потерял, потому что немцы выполнили нечто вроде поворота «все вдруг» и быстро скрылись в вечерней дымке и дымовых завесах. Теоретически возможность такого маневра учитывалась, но в то, что он может быть реализован на практике, англичане, прославленные своей отличной морской выучкой, не верили.

Германские линкоры достаточно быстро выскользнули из-под обстрела, оставив англичан в тягостном размышлении: почему многочисленные попадания, которые были отчетливо видны, не дают никакого результата? Ответ на этот вопрос был получен почти случайно через два месяца после сражения. Все-таки о такой вещи, как соблюдение военной тайны, тогда мало кто заботился. В августе 1916 года адмирал Битти устроил прием на борту «Лайона», стоявшего в Розайте, с участием иностранных офицеров. Тоже, между прочим, хороший пример незатейливых патриархальных нравов, от которых Европе помогла избавиться как раз Первая мировая война. Одним из гостей был шведский офицер, который еще недавно служил в шведском посольстве в Берлине. В приятной беседе с капитаном 1-го ранга Четфилдом он сообщил, что немецкие офицеры откровенно насмехаются над английскими снарядами, которые разлетаются на куски при ударе о броню. Четфилд пишет, что он едва сумел дождаться, пока гости разойдутся, но уж после этого, не теряя ни минуты, он помчался к Битти. Эта информация вызвала шок в Адмиралтействе, которое немедленно приказало разработать бронебойные снаряды новой конструкции с более толстой головной частью и более надежным взрывателем. Они были рассчитаны на то, чтобы после пробития 305-мм брони взорваться примерно в 5 метрах позади нее. Если бы англичане имели такие снаряды в Ютландском сражении, потери немцев оказались просто чудовищными. Увы, производство «зеленых колпачков», как их назвали за цвет, было налажено слишком поздно, и в значительных количествах они начали поступать на корабли только в апреле 1918 года, всего за 7 месяцев до конца войны. В результате ни один из 12 000 новых снарядов так и не был использован в бою.