зачем она тебя подкидывала? От общей лихости? – поинтересовался Богуслав, когда мы просмеялись.

– Обрадовалась очень – узнала, что я грошик на улице нашел.

Шквал хохота накрыл опочивальню. Князь держался за живот уже двумя руками, откинувшись на спину, боярин аж подпрыгивал на табуретке, что для его возраста было как-то нетипично. Хохотали даже бесстрастные доселе охранники.

Меня очень удивила такая реакция народа. Когда мне в брежневскую пору бросили эту незатейливую шуточку, я, вроде, даже не улыбнулся. А сейчас вообще только охота приструнить государя, сказав – эй, твое величество, поосторожней, весь кетгут на царственном пузе порвешь!

Тут я понял, о чем толковал боярин с дружинниками у ворот. Он, похоже, ведает здешним тайным сыском, и, отслеживает в данный момент мою сомнительную деятельность.

Отсмеявшись, Богуслав завел ту же тему.

– А на самом деле, чем же ты таким молодую жену порадовал?

Отказываться говорить было бесполезно: закормит аконит-травой, не меня, так Забаву – служба превыше всего! Вздохнув, я поделился нашей семейной радостью.

– Сообщил о ее беременности.

– А чего она так обрадовалась? Вы же только первый месяц женаты?

– Забава второй раз замуж вышла. Первый муж умер. И хотя супруги немало времени проводили вместе, с детьми у них не получилось. Я ее поглядел как лекарь, – у нее не получилось бы ни с кем и никогда. Начал лечить. По мнению одного очень опытного лекаря, это должно было длиться самое меньшее еще дней двадцать. Да и не верила жена в такую удачу, думала, что это я так, рисуюсь. А сегодня увидел то, что для нее очень важно. Вот она и обрадовалась.

– Для меня это тоже очень важно! – рыкнул помрачневший князь, – полгода уже бьюсь, как рыба об лед, а воз и ныне там! Не залетает княгиня, хоть тресни! А мне наследник позарез нужен! Да не девка, от которой никакого проку нет, а парень – будущий боец.

А будущий смелый боец Всеволод, первенец Мстислава, храбро убежит с середины битвы новгородцев, которыми он командовал, с суздальцами, и за это будет с позором изгнан из Новгорода, куда ты его посадишь княжить.

Но продолжить позорящие род Мономаха недобрые мысли, государь мне не позволил.

– Владимир, ты должен Кристину внимательно осмотреть, а при нужде вылечить.

А вот это уже не ни к чему не обязывающая болтовня после завтрака, а прямой приказ. Только вот нравная она очень, эта горячая шведская штучка, характерец не сахар. Просто так ей не скажешь: посиди-ка, мол, спокойно пару минут, я на твои женские дефекты полюбуюсь – фыркнет и унесется. Тут надо как-то тоньше подойти, чтобы она не взялась играть в унесенную скандинавским ветром.

– Знаешь, князь, мне для этой цели понадобится четверо ратников.

– Получишь! А зачем это? – сбился он с четкого командного тона.

– Княгиня не позволит мне ее глядеть. А так двое будут держать за руки, двое за ноги, глядишь, дело и пойдет.

– Да бабенка, – оторви и брось, – усмехнулся Мстислав, – А что же делать?

– Надо позвать ее сюда и занять нехитрой беседой. Мне в это время ощупывать Кристину и подсовываться к ней близко незачем – из-за стола все увижу.

– Богуслав, пошли за ней кого-нибудь.

– Сам схожу, не рассыплюсь, – ворчливо сказал боярин.

Он по-молодецки вскочил и ушел в покои княгини.

– Тоже волнуется, – ласково заметил князь – заботится о наследнике престола, старик.

Да, для тебя, государь, боярин навеки останется стариком. Тебе, к сожалению, до его лет не дожить, подумалось мне.

– Ты, как все увидишь, знак мне какой-нибудь подай, – ну скажем за правым ухом почеши, буду заканчивать беседу. Уж очень любопытно узнать, в чем там дело! Может, ее, как и твою богатырку, тоже подлечить надо?

Я кивнул. Кристина не заставила себя ждать, появилась очень быстро. Верная служанка тоже, как обычно, не отстала. Потекли неинтересные для меня тары-бары – растабары.

Еще не успел ничего увидеть, а за правым ухом уже чесалось невыносимо. Мстислав с меня глаз не сводил. Вгляделся очень усиленно, чтобы поскорее закончить этот совершенно невыносимый зуд. Уф, увидел!

Начал тут же остервенело чесаться. Чувство громадного облегчения наступило довольно-таки быстро. Ощущение было, как у алкоголика, выпившего стакан водки с похмелья.

Князь тоже бешено рвался к свободе и информации. Пока получалось плохо. Жена уходить категорически не желала. Мстислав заходил и так, и эдак, все безрезультатно!

Ладно, хватит его мучить. Подошел к супружеской паре – не дай бог поругаются еще! Оперированному больному это будет не на пользу.

– Князь, княгиня в положении! – Не уверенный в хорошем знании государыней русского языка, продолжил по-шведски, поклонившись одной головой, то есть попросту кивнув:

– Моя королева! Вы беременны!

Она ахнула, пошла красными пятнами, прижала ладони к щекам, и унеслась. Наперсница, как верный пес, побежала следом. Большого мужества человек, эта служанка! Взять и уехать за любимой принцессой из родной и уютной Швеции, в дикую и непонятную страну – Русь, это дорогого стоит.

Мстислав расслабленно развалился на кровати.

– Эх, узнать бы еще кто у меня будет, – мечтательно протянул князь, – парень или девка…

Сейчас и узнаешь.

– Будет мальчик.

Он напрягся.

– Ты просто так говоришь? Что б меня порадовать?

– Я вижу.

В основном, правда, вспоминая нужный файл в Интернете.

– А не врешь?

– Уверен.

Хорошо бы еще добавить – если историки не ошиблись. Глупых споров больше не было, вроде, поверил.

– А Криська, такая сдержанная всегда, а тут фрр, и убегла. Посидели бы еще, потолковали…

Мы с Богуславом переглянулись – сдержанность княгини нам с ним была хорошо известна. А тебе, княже, чтобы не познакомиться этой национальной особенностью, лучше бы припрятать свою тягу к противоположному полу подальше от терема, а то застукают тебя повторно за этим делом, и невиданная силища вдруг придет к супруге неведомо откуда, и порвет она тебя, как Тузик грелку! Пересел опять за стол, думу думать.

Ну да ладно. Пусть там княгиня общается с близкой ей по духу соплеменницей, а я попытаюсь ускорить у князя процесс заживления. Сидеть тут возле него очень долго мне просто некогда. Если никак не вмешиваться, а лениво наблюдать за процессом, понадобится по меньшей мере дней десять – пятнадцать, чтобы швы поджили.

И это срок для чистых и ровных послеоперационных ран, сделанных умелой рукой полостного хирурга, тщательно обработанных антисептиками при наличии обширной аптеки антибиотиков, а не для рванины от грязных когтей медведя, залитой для порядка солью и зашитой профаном в этом деле. Про антибиотики я уж просто молчу…

Инфицированность брюшной полости и послеоперационных швов, сейчас,