по её щеке скатилась слеза. Маленькая, прозрачная… Павел выдохнул, поднял руку и стёр её. Как же жаль, что нельзя так же легко просто взять и стереть свои ошибки. — Знаешь, как я думаю теперь? Что лучше не рисковать. Слишком больно разочаровываться.

— Я понимаю. — Он обхватил ладонями её лицо, прижался лбом ко лбу. — Понимаю. Но я докажу тебе, что ты можешь доверять мне. Не любить, не принимать обратно, но просто доверять. Докажу!

Павел, опасаясь, что иначе наделает глупостей, отпустил Динь, быстро поцеловав её в лоб, и стремительно покинул квартиру.

Дина

Утром следующего дня я встала пораньше, чтобы сходить в лабораторию недалеко от моего дома, и застала Павла в коридоре — он возвращался после прогулки с Кнопой. Но не это привлекло моё внимание, а четыре коробки моих уколов, которые лежали рядом с бывшим мужем, на комоде.

— Ты купил ещё? — выпалила я, охнув. — Я ведь каждый день смотрела в интернете, ничего не было…

— Я просто в прошлый раз договорился с провизором, что она оставит мне несколько пачек после следующей поставки. Вчера вечером она позвонила, я сразу поехал и забрал. — Павел присел на корточки, снял с Кнопы шлейку и внимательно оглядел меня с ног до головы, на мгновение задержавшись на выпирающем животе. — А ты чего так рано встала? Семи даже нет.

— Мне надо кровь сдать, схожу в ближайшую лабораторию.

Я чувствовала себя неловко. Павел так легко, играючи тратил на меня свои деньги… и не принимал, когда я пыталась их вернуть. Сопротивлялся так яростно, что я каждый раз позорно отступала, признавая — мне его не переупрямить.

И вчерашний диалог ещё добавлял неловкости. «Ты можешь доверять мне»… Ну, как другу — возможно. Но точно не как мужу.

Хотя о моём благополучии сейчас Павел заботился едва ли не лучше, чем я сама.

— Я не успею сходить с тобой, — он кинул быстрый взгляд на экран мобильного телефона. — Мне сегодня обязательно нужно быть на работе.

— Да я сама дойду, тем более, это не первый раз. Я ходила в эту лабораторию постоянно, просто тебе не говорила.

— Ясно, — он хмыкнул, но, кажется, не обиделся. — Тогда я помою лапы Кнопе и пойду. Сходи погуляй потом, как сдашь кровь и позавтракаешь. Погода хорошая.

Я ответила, что так и собираюсь сделать, Павел кивнул и ушёл в ванную вместе с Кнопой.

А я отчего-то подумала — интересно, а сам-то он завтракал?

* * *

Хорошая погода, хорошая погода… Что ж, май — месяц непредсказуемый, и я, отправившись в парк после сытного завтрака, попала под офигенную грозу, которую не обещал ни один прогноз. Пока дошла до дома, вымокла до нитки и замёрзла до костей, и через пару часов почувствовала, что всё — заболеваю.

И ведь умудрилась же почти всю зиму и весну проходить без единого чиха, но моё везение, видимо, закончилось. То проблемы с кровотоком, то теперь вот — простуда…

Позвонила Ирине Сергеевне, узнала, что нужно купить, и расстроилась — ничего этого не было дома, даже несчастного парацетамола. И народных средств тоже никаких. Как-то не ожидала я, что заболею в майские праздники.

Кинула Павлу список и просьбу купить всё это. Он ответил почти тут же: «Динь, ты заболела?»

Отрицать было глупо, и я призналась. И была поражена, когда Павел приехал не через пять часов, как должен был, отмотав полный рабочий день, а через полтора. По-видимому, отпросился сразу, как я написала в мессенджер.

— Тебя не уволят? — поинтересовалась я сипло — горло уже начинало саднить. Павел поставил на пол пакет из аптеки, внимательно оглядел меня всю, вздохнул и покачал головой.

— Нет, но главный в восторге не был, мне же пришлось переносить пациентов. Не думай об этом, Динь. Почему ты не лежишь? Тебе нужно лежать. Иди, я сейчас сделаю чаю. И таблетки принесу. Я ещё малиновое варенье привёз.

Малиновое варенье… точно, как же это я не подумала. Я ведь его обожаю. И Любовь Андреевна такое обалденное малиновое варенье варила!

Так, но ведь Павел сказал «привёз», а не «купил»…

— Это варенье?..

— Да, мамино, — он кивнул и грустно улыбнулся. — В её квартире осталось ещё несколько банок. Ты же не против? Его всё равно нужно съесть, да и мама…

Точно, Любовь Андреевна была бы рада, узнав, что Павел пытается вернуться ко мне при помощи её вкуснейшего варенья.

— Не против, конечно.

Чуть позже бывший муж развёл вокруг меня кипучую деятельность. Сначала принёс чай и лекарства, потом, после того, как я проспала пару часов, накормил ужином и ушёл выгуливать Кнопу. Температура у меня была совсем небольшая, а вот слабость приличная, поэтому я вновь завалилась спать, даже не успев поинтересоваться, собирается Павел домой или останется здесь. Да мне и не то, чтобы было это интересно — мысли в голове ворочались вяло, и единственное, что меня волновало — как бы не разболеться совсем.

Следующие пару дней я болела, точнее, выздоравливала, под строгим присмотром Павла. Он так никуда и не уехал, остался у меня, спал на диване, но особо не отсвечивал и лишний раз не беспокоил, вёл себя настолько тихо, что я даже иногда забывала о его присутствии. А вот он не забывал про меня и исправно кормил вкусностями. Настолько вкусными вкусностями, что на третий день, увидев на завтрак блинчики с творожной начинкой — точно такие же делала Любовь Андреевна — я почти взвыла.

— Я так скоро в дверной проём не пролезу! Притормози, мне же нельзя сильно поправляться! Это опасно!

— Да. — Павел потёр переносицу — и только тут я вдруг заметила, насколько уставшим он выглядел. — Прости, я забыл, хотя Ирина Сергеевна это и мне говорила. Тогда что тебе лучше сделать? Яйца сварить?

Стало стыдно. Капризничаю тут, а бывший муж прыгает вокруг меня, хотя не обязан. И выглядит так, как будто сам вот-вот заболеет.

— Не надо, я и блины съем. А тебе бы отдохнуть, ты…

— Я в порядке, — отмахнулся Павел и тут же сменил тему. — Как твои анализы крови? Ты же ходила в лабораторию как раз в тот день, когда заболела. Уже пришли результаты?

— Да, вчера прислали последний показатель. Игорь Евгеньевич написал, что всё чуть лучше, чем в прошлый раз, но отклонения по-прежнему есть.

В тот день я ещё несколько раз пыталась мягко уговорить Павла отдохнуть, но он каждый раз пресекал эти попытки — в принципе, как и всегда. Я знала эту его привычку упираться рогом и делать вид,