Завершили трансформацию четыре репродукции в рамах – два больших пейзажа, акварель Уинслоу Хомера и фоторепродукция «Великой американской обнаженной» Тома Вессельмана на матовой бумаге.

Репродукцию Хомера Дэви прежде видел в художественном альбоме. Эта картина входит в серию, посвященную Ки-Уэсту, на ней трое темнокожих мужчин тянут из воды якорь шхуны, на которой вот-вот поднимут паруса. Оригинал «Обнаженной» из литьевой пластмассы Дэви видел в Национальной галерее. Странная работа – очень небогатой цветовой палитрой изображалась сильно загорелая блондинка. На груди и на бедрах у нее пронзительно-белые участки, соски изображены в двух оттенках, лобковые волосы – небольшим пучком. Пупок чисто символический, голова – простой желтоватый овал, подбородок едва очерчен, красные губы обрамляют непрорисованные зубы.

Наиболее подробно изображены соски, рот и промежность. «Обычно мы закрыты», – красноречиво намекают незагорелые участки тела. Зато ничего похожего на личность, индивидуальность, человечность Дэви не чувствовал.

Великая американка? Точка зрения типичного американского мужчины. Интересно, Вессельман намеренно играет в опредмечивание или демонстрирует свои истинные взгляды? Дэви надеялся, что опредмечивание намеренное, хотя оригинал датируется серединой шестидесятых, когда сексизм цвел махровым цветом.

Едва слуги закончили перестановку, вернулся доктор Конли. Он привез тележку с компьютером, который использовал для перепрограммирования имплантата. Компьютер он поставил в недосягаемой для Дэви зоне и протянул ему пластмассовый пульт на телефонном шнуре.

– Будь любезен, поднеси пульт к… да, правильно. Ты помнишь. – Доктор включил компьютер и стал тихонько насвистывать.

Дэви очень хотелось глянуть на монитор, но, во-первых, его повернули в другую сторону, во-вторых, снабдили фильтром конфиденциальности, благодаря которому информацию на мониторе мог видеть только стоящий прямо перед ним. «Какой у них диапазон параметров? – задался вопросом Дэви. – Могу я настроить период отсрочки так, чтобы прыгнуть прочь отсюда и удалить клятую штуковину в больнице? Где стоит компьютер, когда его отсюда увозят? И где лежит портативный передатчик, который Гиацинта Поуп, она же Мисс Минчин, использовала, когда приходили сварщики?» Заполучив передатчик, Дэви мог отправиться куда угодно.

Доктор Конли завершил настройку, отключил компьютер и забрал пульт у Дэви.

– Секунду, пожалуйста! – попросил доктор и откатил компьютер к двери, где его кто-то забрал.

Доктор Конли вернулся и сел за стол. Дэви сел рядом, демонстративно пиная цепь.

– Раз уж я «на коротком поводке», может, хоть цепь снимете?

Конли посмотрел на часы:

– Через пятнадцать минут.

Дэви нахмурился. Он ожидал «да» или «нет», но не временно́й отсрочки.

– Имплантат не сразу реагирует на настройки?

– Через пятнадцать минут взлетит самолет мистера Симонса, – пояснил доктор. – Человек он весьма осторожный. Когда он в доме, ты будешь носить ограничитель. А еще… – начал доктор, поджав губы, – мы хотим вывезти отсюда того, кто программировал имплантат.

Черт! Дэви откинулся на спинку стула, пытаясь скрыть разочарование.

– И какую отсрочку теперь дает мне говнометр?

Конли опустил голову, молча взглянул на Дэви поверх очков, потом снова поджал губы и сказал:

– Думаю, откровенность в стиле мистера Симонса подойдет и мне. Есть вещи, которые я не могу тебе сказать, но врать не буду. Если не смогу ответить на вопрос, я так и скажу тебе, а сочинять ничего не стану. Я ученый, потому ложь не приемлю.

Наука не знает нравственности. Дэви захотелось спросить Конли, как он относится к вивисекции.

Конли поправил очки и продолжил:

– Во-первых, ты должен знать, что отсрочку я снял полностью. Ты выходишь за пределы зоны – регулятор включается в полную силу без предупреждения, и начинаются конвульсии. Ты показал нам, что способен на многое, даже когда времени мало. Поэтому мистер Симонс и решил удалиться. Он считает опасным находиться в пределах твоей досягаемости, даже если отсрочка снята.

Вот это плохо!

– А вы не боитесь? – Дэви многозначительно улыбнулся. – За себя?

– Если честно, то да. – Конли облизав губы. – Но я готов пойти на риск.

– Из-за денег? Хотя я забыл – мистер Симонс использует разную мотивацию, так? Чем он вас держит?

– Ты прав, дело не в жалованье. Помимо прочего мотивирует огромный шанс, представившийся науке. Дело в феномене: твои способности не имеют прецедента и очень важны для физики.

«„Почему меня это не утешает?“ – спросил подопытный кролик».

– Так ваша религия – физика?

Дэви почувствовал, как просыпается ненужное сейчас любопытство. На тему возможных объяснений телепортации он прочел все, что смог найти. Для явления, которое большинство считает нереальным, литературы попалось поразительно много. Физические открытия последнего десятилетия, в том числе квантовая телепортация, его способности не объясняли. Дэви точно знал – при каждом прыжке он не распадается и не восстанавливается. Иначе ограничители не удержали бы его.

– И что вы думаете об этом феномене?

Конли открыл рот, не издал ни звука, потом закрыл:

– Если коротко, то я не знаю. Зато предполагаю многое. А что решил ты?

– Лучи Бертольда[45], – с серьезным видом ответил Дэви.

– Простого «я не знаю» вполне хватило бы.

– Неевклидовые вселенные Пуанкаре. Вакуумные дыры в нулевой точке. Квантовое туннелирование. Гравитационное искажение звездами из странной материи. Нарушение причинности. Воображаемая масса покоя. Блудницы. Регтайм. Инстинкт убийцы. Массовая истерия.

– Да-да, правильно. – Конли снова глянул на Дэви поверх очков. – Часто несешь такую чушь?

– На безделье всякая дурь в голову лезет, – невозмутимо отозвался Дэви.

– Так как ты телепортируешься? Не с точки зрения физики, а с точки зрения волевого усилия. Что ты делаешь, чтобы переместиться?

«Тебе я точно не скажу», – подумал Дэви и решил соврать:

– Я отчаянно пытаюсь устоять на месте… но у меня не получается.

Конли снова взглянул поверх очков:

– По-твоему, это помощь и сотрудничество?

Дэви немного смилостивился:

– На самом деле я не знаю, как это получается. – Дэви показал на противоположную стену. – Когда идете через комнату к выключателю, вы не размышляете об этом, не продумываете каждое необходимое движение. Если попытаетесь проконтролировать каждую мышцу, то, наверное, упадете. Вы идете, и все, без раздумий. У меня примерно так же.