Уильям Брейд что-то рявкнул в сторону доктора, швырнул телефон на землю и поплелся к двери походкой нокаутированного боксера, который вот-вот рухнет на ринг. Вставив ключ в замочную скважину, Брейд испустил торжествующий вопль и исчез в доме.

Доктор Тарвер достал из кармана хирургические перчатки, надел их и взглянул на часы. Он решил дать Брейду еще пару минут.

Новая «холодная война» не будет длиться десятки лет, ограничиваясь небольшими кризисами. Китайцы – это не русские. Русские, как Тарвер не раз говорил своим коллегам, очень похожи на нас: белые европейцы, насквозь пропитанные иудеохристианством, что бы там ни кричали коммунисты. Но китайцы совсем иное дело. Если понадобится, они уничтожат половину собственного населения, лишь бы стереть врагов с лица земли. Мао однажды сказал: «Если ядерная война убьет полмиллиарда наших людей, у нас останется еще полмиллиарда». И засмеялся.

Мао не шутил. Война с Китаем неизбежна, и Тарвер это знал. В отличие от тупоголовых политиков, управлявших этой страной, он не собирался просто сидеть и ждать, что случится дальше. В 1945 году приемный отец Элдона чудом выжил в кровавой бойне на Тихом океане, и у него имелись кое-какие соображения насчет того, что такое азиатская натура. Можно было считать его кем угодно – сухим и безжалостным ублюдком с куском железа вместо сердца, – но он крепко вбил уроки этой войны в своих приемных сыновей – даже если усыновлял их лишь для того, чтобы получить лишних работников на ферме. Вот почему вместо того, чтобы просто зубоскалить о китайцах, попивая коктейль на вечеринках, как делали другие, Тарвер придумал конкретный план. Он десятки лет изучал врага, готовясь к ведению того, что Пентагон называл «асимметричными боевыми действиями». Сам доктор формулировал это более коротко – «война одиночки».

В спальне вспыхнуло электричество, и свет низковольтных галогенных ламп упал на идеально выстриженную лужайку. Доктор прекрасно знал про лампы, поскольку сам ночевал в этом доме пару лет назад. Он поднял рюкзачок и быстро обогнул здание, направляясь к внутреннему дворику. Брейд наверняка не включил сигнализацию – как и большинство людей, он был рабом собственных привычек. К тому же мало кто из жителей мирного Миссисипи чувствовал себя в опасности при свете дня. Вот почему Тарвер решил прийти сюда пораньше.

Он открыл стеклянную дверь своим ключом – Брейд отдал его Эндрю Раску два года назад, – проскользнул внутрь и двинулся к шкафу под главной лестницей. Тарвер был еще на полпути, когда тишину в доме прорезал короткий звонок. Он метнулся в шкаф и застыл на месте, вслушиваясь в каждый звук, как делал в детстве, добывая себе еду охотой.

Но все было тихо.

План доктора заключался в том, чтобы дождаться, пока Брейд заснет, и приступить к работе. Но теперь ему не хотелось ждать так долго. В любом случае то, что он собирался совершить, ничего не прибавит к его научным изысканиям. Недовольно переминаясь с ноги на ногу, он вдруг сообразил, что есть удачное решение. Если Брейд сейчас в душе, можно закончить все немедленно и вернуться домой до восхода луны. Нужно только немного смелости, а с этим у доктора никогда не возникало проблем.

Тарвер снял обувь, приоткрыл дверцу шкафа и быстро прошел по ковровой дорожке в коридор. В конце коридора располагалась спальня. Доктор постоял у двери, сосредоточенно прислушиваясь к тишине. Ничего. Брейд наверняка в ванной.

Тавер бесшумно открыл дверь, убедился, что помещение пусто, и направился к ванной комнате. Брейд принимал душ или сидел на унитазе. Доктор предпочел бы первое. Опустив голову, он заметил легкую струйку пара, поднимавшуюся снизу из дверной щели.

Он шагнул к стоявшему слева комоду. В верхнем ящике лежало то же, что и раньше (да здравствует привычка): несколько ампул инсулина и две упаковки со шприцами. Инсулин двух типов – быстродействующий хумулин-Р и препарат суточного действия хумулин-Н.

Расстегнув рюкзак, Тарвер вытащил запечатанный шприц и сорвал с него оболочку. В шприц входило в пять раз больше жидкости, чем в те, которыми пользовался Брейд. Двадцатикратная доза лекарства. Доктор поставил в ряд десять ампул из ящика и до отказа наполнил шприц. Чтобы еще больше запутать след, он набрал инсулин в два шприца Брейда и снял колпачки с игл. Они торчали в его руке, точно зубы механической змеи.

Взявшись за дверную ручку, Тарвер услышал слабый шум воды. Надо поторапливаться. Хоть Брейд и пьян, но если он выйдет, то завяжется борьба. И суицидные наклонности тут ни при чем. Увидев оскал смерти, многие так называемые самоубийцы способны уничтожить десятки человек, лишь бы спасти себя. Элдон повернул ручку и толкнул дверь.

Сдвинувшийся коврик зашуршал по полу. В ванной комнате было просторно, но все заволакивал пар. Наверное, Брейд забыл включить вытяжку. «Вода очень горячая, – подумал Тарвер. – Он так пьян, что ничего не чувствует».

Доктор улыбнулся. Этот сценарий куда лучше, чем его план. Усыпляющий газ мог оставлять следы в тканях, если знать, где искать, и часто вызывал аллергию. А данный способ не требовал риска – лишь железных нервов.

Он положил на умывальник два маленьких шприца и встал слева от двери в душ. За матовым стеклом колыхалось белое дряблое пятно. Элдон услышал несколько судорожных вздохов, потом стон – Брейд мочился или мастурбировал. Через мгновение едкий запах подтвердил его первую догадку. Чтобы испытать отвращение, патологоанатому нужно нечто большее, чем моча в душе, но доктора охватило именно это чувство – не из-за отправления естественной надобности, а из-за жалкой натуры Брейда. Человек решил изменить свою жизнь, но не выдержал последствий. Его логика ставила Элдона в тупик. Почему он сломался? Считал, что убить жену быстро – пара пустяков, а заставить помучиться – смертный грех? Дурацкая непоследовательность, ставшая болезнью целой нации. Решив поскорее со всем покончить, Тарвер просунул два пальца между створками, опустился на колени, открыл дверь и вонзил шприц в набухшую вену на ноге Брейда.

Никакой реакции.

Тарвер выдавил почти все содержимое шприца, когда Брейд пробормотал: «Какого…» Доктор вспомнил, как однажды в детстве его приемный брат воткнул нож в бок коровы. Та сначала тоже никак не отреагировала. Затем отступила на три шага в сторону и оглянулась на них с тупым удивлением. Интересно, Брейд вообще заметил укол? Или просто почувствовал сквозняк?

Да, все дело в сквозняке! Брейд вслепую поводил рукой и попытался задвинуть створку. Одно из двух – либо он страдал от сильной невропатии, либо был мертвецки пьян. Прежде чем дверь закрылась, Тарвер просунул руку за лодыжку Брейда и резко дернул его за ногу. Толстяк мгновенно рухнул на пол, ударившись головой о кафель и, вероятно, сломав себе бедро. Прошла минута, прежде чем он со стоном попытался встать, но левая нога подворачивалась, не выдерживая массы тела.

Тарвер отпрянул от двери душа и присел на тумбочку за перегородкой. Какие бы травмы ни получил Брейд, боль была достаточно сильной, чтобы преодолеть анестезирующее действие алкоголя. Стоны толстяка становились громче, сменившись руганью и криками, которые скоро перешли в панические вопли. Из приоткрытой двери появилась пухлая белая рука, крепко вцепившаяся в край ванны. Элдон даже забеспокоился, что жертва все-таки выберется оттуда, но тут начал действовать инсулин. Толстые пальцы перестали двигаться, крики опять превратились в стоны, а вскоре и вовсе стихли.