больше трёх вёрст, сомневаюсь, что такая прогулка по жаре доставит вам удовольствие.

— Это та самая знаменитая коляска с холодильным шкафом?

— Увы, шкаф реквизирован на кухню с целью сохранения всего того, что бабушка успела подготовить к вашему приезду.

Когда мы подошли к экипажу, майор вроде как возмутился:

— Послушайте, какая же это коляска? Коляска с одним сиденьем, не считая облучка, понятно, а тут два настоящих дивана! Это, скорее, ландо!

— Не скажите. Для ландо маловата и есть возможность править изнутри, с заднего сиденья. В ландо высокий облучок не позволит такого.

В общем, тема для светской беседы в дороге нашлась сама собой. Мы все трое не на шутку увлеклись попыткой классифицировать наше транспортное средство. Мастер делал его по папиному заказу и его же чертежам, не задумываясь о названии, мы в семье тоже обзывали кто как хочет. Даже Семёныча втянули в разговор. Он был категоричен:

— Так бричка это, с верхом.

— Позвольте, бричка у нашего начальника пожарной части, она совсем не такая!

— Извините, господин майор, это местная специфика. Для наших, особенно для простого люда, «бричка» — это всё, что между телегой и каретой. Вот классификацию телег они могут развернуть на три листа мелким почерком, остальное же им интересно только из одного соображения: большое ли начальство едет или не очень.

Под конец поездки пришли к согласию именовать сей экипаж «бричка-ландонета», каковое наименование более-менее устроило всех участников дискуссии.

Перед самым домом Семёныч чуть было не опростоволосился — собрался было по привычке заехать к хозяйственным воротам, что слева от дома. Но опомнился и, заложив замысловатую кривую поперёк улицы перед фасадом и лавкой, вывернул к парадному въезду. Майор обратил внимание на вывеску:

— Ведёте торговлю прямо из дома?

— Ай, не обращайте внимания, какая там торговля, одно название. Это, фактически, игрушка для бабушки, чтобы она не чувствовала себя «бесполезной приживалкой», по её же словам, хоть её никогда никто и не думал ни в чём таком упрекать. Бабушка ощущает себя полезной и при деле, и того довольно. Чистая прибыль с этой лавки с учётом всех издержек, включая жалование приказчика и бабушкины расходы «на чаи с подругами», вряд ли до ста рублей в год дотянет. Ну, и планировка дома получилась не самая удобная.

— А покупатели н бузят?

— А тут особо не пошалишь: наискосок через дорогу участковый пристав живёт, ему только к окошку кабинета подойти, чтоб всех бузотёров в лицо разглядеть. А за два дома до него — городской дом помещика Кабановича. У него семеро сыновей, и все они те ещё лоси, скрутят хоть десяток буйных и не вспотеют.

За разговором поднялись на крыльцо. Обогнав нас Семёныч открыл дверь. Ох, рискованный манёвр: если оставленный без присмотра Воронок опять в бабушкину клумбу пастись залезет, то мало никому не покажется. Внутри встречали женщины: Ядвига в чистом переднике стояла в начале коридорчика, ведущего к кухне, а бабушка на повороте лестницы. Думаю, если бы она знала про целого майора в гостях, то спустилась бы пониже, но её за некоторое отклонение от идеального следования этикету извиняет солидный возраст.

После взаимных представлений поднялись на второй этаж, где я проводил гостей к «господской» уборной, привести себя в порядок с дороги. Ну, и немного похвастаться — настоящим ватерклозетом и умывальником с горячей водой, а также вторым таким умывальником и душем в соседней комнатке. Оставив гостей разбираться с удобствами ушёл в гостиную, где выслушал от бабушки несколько несправедливых упрёков о том, что не предупредил о «важном» госте. При этом бабушка, ругая меня, на ходу меняла рассадку за столом, передвигая одни приборы, убирая другие и выставляя третьи.

Обед прошёл как обычно, сопровождаемый тем, что называется «светской беседой», то есть попытками узнать как можно больше новостей и сплетен от бабушки. В свою очередь офицеры старались вести беседу на нейтральные темы, поскольку того, что интересовало бабулю, как правило, вообще не знали и боялись, что их привычные темы шокируют «милую старушку». Оставив бабуле на растерзание майора, который хоть как-то мог удовлетворить её любопытство, я переключился на признанного непригодным для общения прапорщика, и вот как раз у нас общие темы нашлись. Идея стать самыми настоящими авторами самой настоящей книги не была забыта, более того — активно воплощалась в жизнь. Получив предварительное одобрение от батальонного командира, данное с условием обязательно дать ему рукопись для предварительного ознакомления, ребята неделю сортировали свои записи, потом восполняли потерянное. И прямо сейчас второй Семён — Подлещиков — висел над душой у нанятого ими писаря, руководя процессом в стиле «вот с этой бумажки начало ставишь сюда, потом с обратной стороны, а потом вот это, то, что ниже пятна». Кроме своего командира прапорщики озаботились ещё и формальным одобрением офицерского собрания полка, точнее пока только его распорядительного комитета. Посовещавшись под «Клюковку» господа офицеры со ссылкой на снискавших известность на литературном поприще офицеров минулых лет вынесли вердикт, что таковой род внеслужебной деятельности не несёт урона офицерской чести, а потому допустим, но под строгим надзором, а то мало ли что. Более того, опус уже начал приносить определённые дивиденды: неведомо как прознав о ведущейся работе девицы, бывающие на общих светских мероприятиях с офицерами гарнизона, стали проявлять куда большую благосклонность к двум Семёнам. Вместо упоминания каких-либо подробностей мой собеседник очень смущался, косил одним глазом на майора, вторым — на бабушку и ограничивался туманными намёками. Исходя из этого я сделал вывод, что достижения есть.

Когда перешли, наконец-то, к чаю, кофе и наливкам стало прилично говорить о делах. Майор представился заново, уже по должности:

— Я здесь, можно сказать, един в двух лицах. С одной стороны — как представитель распорядительного комитета Офицерского собрания, с другой — как представитель интендантской службы полка.

Так-так-так, это становится интересно. Внутри просто зудело, что с ним надо говорить исключительно только приватно.

— Знаете, а давайте мы с вами перейдём в кабинет? Он, в конце концов, для того и предназначен, к тому же у меня там есть все необходимые документы.

Семён поднялся с места, явно намереваясь идти с нами. А вот это точно лишнее!

— Семён, на вас — развлечение бабушки и дегустация её наливок, а то мне, по её мнению, ещё рановато. Или можете прогуляться к озеру.

— К озеру далеко, это за станцию.

— Нет, к нашему озерцу, вдоль ручья. Да и большое озеро тоже недалеко — если к окошку подойти, слева видно.

Семён перевёл взгляд на окно, посидел, будто пытаясь понять, о чём я говорю, потом подскочил к подоконнику:

— Откуда здесь озеро⁈ Да ещё такое большое! Господин майор, смотрите — озеро!

— Ну, озеро, и что с того?

— А то, что по нашим картам — тем, что в мае месяце выдали — здесь долина реки Плиссы, пересохшее болото, луг и песчаный карьер!

— Вы ничего не путаете?

— Нет, исключено! У меня по плану развёртывания в этой долине позиция полковой батареи назначена! А на месте этого дома, судя по слиянию рек, пустырь!

— Это какого же года карта?

— Не знаю, какого года карта, — вмешался я в разговор, — но торф из пересохшего болота выгребли ещё лет пятьдесят назад, тогда же начали и песок копать. В дом семья заселилась семнадцать с половиной лет тому, и мы на улице были не первые. А озеро начали строить на месте ямы из-под торфяника около пятнадцати лет назад, и двенадцать лет, как закончили заполнять водой.

— Бардак.

Оставив Семёна возмущаться наличием в Смолевичах «лишнего» озера я отвёл майора в кабинет. Из предложенных напитков он выбрал «Брусничную». Мне он пояснил свой выбор так:

— Не все любят очень крепкие напитки. Здесь же интересное сочетание. Чистая мята была бы не то аптечным, не то однозначно дамским продуктом. Чистая брусника — «брусничная вода», опять же отсылает к аптекарям с их мочегонными. А вот вместе… Лёгкая горчинка брусники придаёт мяте «мужской» оттенок, просто замечательно.

— Я рад, что вам понравилось. Но, может, давайте к делу, пока Семён не прибежал?

Интересно, что он такое хочет сказать секретное?

Глава 26

— Да, разумеется. Как интендант, я занимаюсь закупками продовольствия, включая винную порцию для нижних чинов. Обычным порядком вино, хлебное ли, виноградное ли поставляется с казённых винных заводов. Но тут случилась такая оказия, что кто-то, то ли сдуру, то ли по какому-то умыслу