титулованных дворян. А с перегонными кубами на данный момент тринадцать или четырнадцать, в зависимости от того, будут ли наследники ремонтировать завод под Мезовичами.

— Но неужели настолько страшные наказания за ненадлежащее качество?

— Верхняя планка, это если из-за состава продукта будет причинён тяжкий вред здоровью, вызвавший смерть пяти и более человек разом — лишение прав состояния и пожизненная каторга для всех совершеннолетних членов рода. Малолетних — в приюты бесфамильными, имущество на компенсацию пострадавшим и на штрафы. Судите сами — страшно это или нет.

— Строг ваш князь, крут даже.

— Зато ни одного отравления покупной водкой за последние пятнадцать лет.

— Но всё равно, таких строгостей больше нигде нет в Империи, или я ошибаюсь?

— Я и сам не обо всех местах знаю. В княжестве Финском — вообще заявительная система: достаточно прийти в управу и заявить, что ты собираешься гнать на продажу. После чего тебе обязаны за неделю выдать все нужные документы, дальше только налоги плати.

Поговорив ещё немного на светские темы перешли к изначальному поводу визита. Насчёт поставок в адрес офицерского собрания договорились быстро: список заказов был, Илья Фёдорович добавил от себя, округлив общий заказ до целого числа ящиков. Посчитали по оптовой цене (для хорошего отношения), добавили стоимость транспортировки, договорились, каким поездом буду отгружать — всё, десяти минут не ушло.

Интендант вынул из портфеля заранее заготовленный договор, куда мы вписали реквизиты продавца и конкретные (официальные) цифры. Подписав их, мы с майором отметили сделку, выпив ещё по рюмочке настойки. Он напомнил, что документы на поставки в полк после утверждения командиров полка и начальником финансовой службы мне отдаст, когда приедет за грузом и скорее всего это будет не позже вторника.

Когда гости пошли посетить удобства перед дорогой я, проходя мимо в свою комнату, случайно услышал обрывок разговора. Майор говорил Семёну:

— А наш любезный хозяин не так прост. Мало того, что владеет знаниями в области финансов, логистики и производства. У него ещё понимание политэкономии есть, а помимо того он свободно и правильно использует термины из теории управления, а её только в военных академиях дают, нев училищах — тем, кто готовится «встать на рельсы»[19].

Да, каюсь, немного задержался и прислушался — всё же обо мне речь шла, так что имею право.

— А ещё литература, оружейное дело, механика, химия, медицина, — добавил младший офицер.

— Да уж. Уровень обучения и круг общения провинциальной шляхты впечатляет, хотелось бы узнать его поближе.

Дальше слушать не стал и пошёл дальше — забрать револьвер и припасы, поскольку прямо с вокзала собирался в ателье, а оттуда — на стрельбище.

Увидев меня с кобурой в руках, майор решил пошутить:

— Мы с прапорщиком так вам надоели, что вы решили изгнать нас силой оружия?

— Нет, мы же не в Европе.

— А причём тут Европа⁈

— Ну у них же возник обычай провожать гостей до выхода чтобы не позволить им спереть что-нибудь по дороге.

Посмеявшись, мы пошли на выход.

— И всё же, простите за любопытство, но зачем вам этот монстр?

— Всё просто: прямо с вокзала я еду в ателье к портному…

— Что, так плохо шьёт?

— Нет, шьёт хорошо, но нервы выматывает так, что никакого терпения не хватает.

— И вы решили его припугнуть⁈

— Ну что вы, это противозаконно, к сожалению. Прямо от него я отправлюсь на стрельбище. Меня это успокаивает и умиротворяет, и стрельба, и уход за оружием.

— Огонь или твердь? — задал неожиданный вопрос майор.

— Вроде бы твердь, точно неизвестно, оракул был очень потрёпанный.

— Выглядит так, что вы могли бы сделать карьеру оружейника. Не думали попробовать?

— Разве что в качестве хобби, семейное дело оставить не на кого.

Уже направляясь к коляске как-то все одновременно пришли к мысли, что уезжать с пустыми руками — контрпродуктивно. Офицеры решили прихватить с собой часть заказа, как материальное доказательство успешности переговоров, так что пришлось зайти в лавку и забрать со склада ящик, укомплектовав его согласно пожеланиям покупателей.

Проводив поезд, я глянул на часы на фронтоне вокзала и понял, что к кровопийце к трём пополудни я вполне успеваю.

Глава 27

— Ой-вей, вы-таки решили, что у меня слишком дорого и решили попытаться забрать костюм силой? Так он-таки всё равно ещё не достроен! — Так встретил меня от входа старый портной.

Хотя, какой он старый? Кажется, он больше прикидывается, а так ненамного старше папы. Вспомнил — и невольно вздохнул.

— Нет, что вы! Просто эти примерки — они очень сильно раздражают и нервируют.

— И вы решили, что если немного пострелять, то оно станет легче?

— Да, конечно, я проверял. — Тут я заметил, что выражение лица Якова Наумовича поменялось. Было дурашливым с лёгкой опаской, теперь же стало просто опасливым и напряжённым.

— Не бойтесь, не у вас здесь, а на стрельбище. На том, что в холмах, между дорогами на Дубровники и Кривую Берёзу. Домой заезжать лень просто, а на улице в бричке оружие оставлять не хочется.

Хозяин пыточного дома вроде бы успокоился, но нет-нет, да и бросал взгляд на столик, где лежал револьвер. Сама примерка ничем не отличалась от предыдущей — всё то же непонятное что-то с швами наружу. Причём мне показалось, что с прошлого раза это что-то вообще не изменилось. Не знаю, что повлияло — револьвер на видном месте или приближение конца работы, но сегодня примерка прошла намного быстрее. Однако во время неё хватило времени на то, чтобы подумать о разговоре с майором. И даже не о подсчёте ожидаемой выгоды, там я примерно прикинул уже давно, точно посчитаю, когда домой вернусь, с документами в руках. Тревожит меня такое совпадение с закрытием заводов, зудит что-то внутри, что это чревато большими проблемами. Некоторые мысли странные, про какого-то «Борюсика», некие «табачные бунты» и прочее в том же стиле. Но общая тревожность только растёт. Хотя и непонятно, почему именно у нас. Если бы бывшие польские земли взбунтовать пытались, ближе к границе, это понятнее и привычнее даже. Но наше Великое княжество, причём восточные и центральные губернии, не трогая западные, какой смысл взбудораживать?

Голова готова была лопнуть от мыслей и переживаний. Может, потому и примерка кажется более быстрой, что я отвлёкся от неё? Да всё равно, тут заботы важнее. Стоп, а что это я сам всё придумать пытаюсь? У меня же есть, с кем посоветоваться — знакомый жандарм есть, тем паче в этом деле в любом случае без титулованных, как выражаются в Корпусе — «фигурантов», дело явно не обошлось. Решено — еду к Евгению Мироновичу, всё ему рассказываю и прошу совета. Если он скажет, что это всё ерунда и я сам себе ужасов на придумывал, как барышня истеричная, то бросаю переживания и пытаюсь на этом заработать побольше. Если не ерунда — то пусть о неё головы болят у тех, что на это Государем поставлен. А мне в таком случае надо будет впредь держаться подальше от всей этой истории, не пытаясь получить с неё какую-то особую выгоду, чтоб тоже в «фигуранты» не попасть.

Фух, придумал, на кого свалить проблему — аж на душе легче стало, как после стрельбища. Может, и не ехать туда сегодня, по экономить немного? Но Яков Наумович оказался профессионалом и за оставшееся время всё облегчение устранил, а нервы опять поднял. Ладно, сегодня еду в холмы, а в понедельник — в Минск. Сомневаюсь, что на выходных смогу найти Подпёска. Был бы телефон — но его до моего отъезда в Могилёв вряд ли будут ставить: стоит ли затевать возню, если я через пару месяцев уезжаю?

Стоп, какие ещё «пару месяцев»⁈ Смех-смехом, а июнь-то за середину уже перевалил! Церемония зачисления пятого августа, остаток месяца отводится на «решение организационных вопросов», мне не позже утра четвёртого надо будет уже заселиться в ту самую гостиницу для поступающих, а лучше раньше, второго-третьего, мало ли — мест не будет, или в дороге задержка случится, обидно будет опоздать. Вот ещё задача в Минске на понедельник — сходить на вокзал Балто-Черноморской дороги, узнать расписание поездов и купить билет до Могилёва на первые числа августа. И остаётся мне до отъезда чуть больше шести недель.

На стрельбище поймал странное ощущение: казалось, я чувствую, как пуля идёт по стволу, как толкают её горячие газы, распирая нижнюю часть и заставляя её вжиматься в стенки ствола, как часть свинца срезается о кромки нарезов, как дрожит кромка «юбки» пули при выходе из ствола. Это как же я погрузился в процесс,