сама решила, что буду идти дальше, а тут он, стоит под универом и смотрит так, как год назад. И знаешь, что я поняла? — с надеждой смотрю на мать. — Что я его еще люблю, но это так больно!

— Солнышко, — мама опять вытирает мои слезы. — Любовь — не всегда нежность и улыбки. Настоящая любовь проходит сквозь преграды, и, если Алекс здесь, значит, он тебя тоже еще любит. Вам надо поговорить. Просто поговорить.

— Я не хочу, — я не готова. Пока не готова.

— Не заставляй себя, когда будешь готова, тогда и поговорите.

65

— И как узнать, что я буду готова? — смотрю на мать, желая услышать хоть какую-то подсказку.

— Ты почувствуешь, я этого знать не могу. Настанет момент, когда язык будет все выкладывать. Ты даже не поймешь как выговорилась, и тогда станет легче.

Я не верю. Сколько раз я смотрела в темное небо и представляла лицо Алекса — не сосчитать. Все высказывала — все. Не помогало.

— Хорошо, — не хочу маму огорчать. Она с надеждой смотрит на меня, улыбается.

Я из-за своих проблем совсем забыла о самом дорогом для меня человеке.

— Давай так, я сейчас закончу осмотр, и тогда вместе пойдем домой, — целует в щеку, — правда, зимой я так себе водитель! — хихикает.

Совсем недавно мы купили машину. Я даже на права сдала, но в универ мне легче на городском транспорте, поэтому мама ездит на ней на работу.

— Я поведу, — пытаюсь улыбнуться.

— Хорошо! И давай в Макдональдс по дороге? Наберем вкусняшек. Сделаем себе праздник.

— Мам, я обещала с Катькой на вечеринку пойти, — вдруг вспоминаю о подруге. И паре, на которую я уже вряд ли успею.

— Ну хорошо, я же полдня сегодня работаю. Набиваем пузо, а потом пойдешь на вечеринку. Чтобы не поправиться, — весело подмигивает мне.

— Спасибо, ты самая лучшая!

— Это потому, что у меня самая классная дочь! — Целует в волосы. Возвращается к пациенту, оставляя меня одну.

Сразу набираю Катьку. Прошу прощения, на что она только отмахивается и озвучивает свое решение прогулять последнюю пару.

— Приходи тогда к нам, — чувствую себя ужасно из-за того, что так сбежала.

— Не вопрос, только где-то через часа два, не раньше. Домой, переоденусь и тогда, готовая к вечеринке, сразу к тебе.

Прощаюсь с подругой, радуясь, что она не злится. Мою лицо и наношу немного тоналки. Круги ужасные под глазами, страшно смотреть. Глаза красные, как у вампира.

Мама заканчивает быстро. И когда мы выходим из больницы — на улице метель.

Дорога домой занимает больше времени, чем обычно, но мы разговариваем, смеемся, и я чувствую желание. Простое желание смеяться, жить, просто быть нормальным человеком.

— Мам, смотри, — припарковав машину возле подъезда, выхожу на улицу. — Это котенок? — показываю на маленький серый клубок шерсти. Сидит у подъезда, скрутившись в мячик от холода. — Он потерялся? — беру на руки, ощущая, как скоро бьется маленькое сердечко.

— Не знаю, все возможно.

Мы оглядываемся по сторонам, но никого не видно. Все предпочитают сидеть дома в такую погоду.

Заглядываем в каждую квартиру в поисках хозяина, но все только плечами жмут.

— Так он бродяга! — останавливает нас соседка на лестничной площадке. — У Вали из соседнего дома кошка родила, так она их всех выкинула. Бесстыдный народ. — Качает головой старая женщина. — От мороза все погибли, а этого малышня спасла, только домой не могут взять, родители не разрешают.

— Спасибо, Надежда Петровна, — благодарю бабушку. — Мам, что делать будем? — я не смогу выкинуть маленького на холод.

— Идем домой, — понимает меня с полуслова.

Еще ребенком я хотела кота, но отец был аллергиком и не мог позволить жить животным в доме. А когда он умер, было не до этого.

Первым делом моем находку и пытаемся понять, мальчик или девочка. Я, как и мама, не очень понимаем, поэтому с именем не спешим. Сначала заказываем в интернете все принадлежности для нового члена семьи, а потом записываемся на прием к ветеринару.

— Он такой классный, — мурлыкает так обворожительно, что я готова слушать это вечно.

— И спит как убитый после ванны.

— Или после того как орал, — смеюсь.

— Видишь, — мама откладывает картошку фри. Пододвигается ближе и тоже начинает гладить кота, который лежит у меня на коленях, закутанный в полотенце. — Ты только его увидела и уже ожила. Думаю, скоро вы сможете поговорить.

Напоминает мне об Алексе.

— Посмотрим, — прячу глаза. Спорить не буду, я сначала была в шоке, а теперь я правда себя хорошо чувствую. — Только я не собираюсь так просто сдаваться, — предупреждаю сразу.

— И правильно, он накосячил, он пусть и исправляет.

66

Катька приходит около семи вечера, сразу, как видит маленький комочек, говорит, чтобы я сама шла на вечеринку, ей уже никуда не хочется.

У Катьки строгий запрет на домашних животных. Мама подруги на дух их не переносит, максимум, что из живого можно увидеть в их квартире, — это вазоны.

В детстве Катька много раз получала за то, что тащила в дом раненых животных. А потом со слезами на глазах тащила в приют. И так сотни раз.

— Какой он милашка, — прижимает к своей щеке полусонного котенка.

— Может, это она? — передергиваю плечами. Мы с мамой не очень в этом сильны.

— Это мальчик, я смотрела.

Если она говорит, тогда точно мальчик.

— Тогда он будет Жан, — улыбаюсь. Как это ни странно, я улыбаюсь. Катька ничего не говорит, только отворачивается, слегка растянув губы.

Я и так все понимаю, но, если честно, даже самой страшно признаться. Да и говорить с ним я пока не готова.

Оказывается, подружка принесла с собой вязаное платье, которое недавно купила, чтобы меня одеть. Она знает, что я не люблю такие шмотки, но все равно притащила.

Это не первая ее попытка запихнуть меня в платье, но и на этот раз я не поддаюсь.

Джинсы, кроссовки, балоновая удобная курточка, и я готова. Не могу я надевать вещи, в которых мне не комфортно.

— Могла бы надеть разок, — дуется Катька. Нас уже ждет внизу такси.

— А где вечеринка? — я уже спрашивала, кажется

— Здрасти! — закатывает глаза. — У нашего одногруппника на даче, тут недалеко.

Я такого не слышала, но спорить не хочу. Главное, чтобы Алекса там не было.

Приезжаем действительно быстро, и, если бы не мороз, можно было пройтись. Как только выхожу из машины, мне вспоминается день рождения Тима, и сердце сжимается.

Тогда все началось. И об этом я думала. Возможно, если бы мы признались сами, Егор бы не озверел. Я даже маме рассказывала свои мысли, но она