— Жди меня здесь, — приказала колдунья и канула во мрак.

Когда она вернулась, Даг едва не околел. Комары садились на него в три ряда, а парень не мог их даже шлепнуть, так боялся привлечь к себе внимание.

— Иди за мной. — Старуха коснулась его и превратилась в белесое пятно.

Именно той ночью, у священных лабиринтов, Даг понял, что чему-то уже научился. Он ставил ногу, не глядя, хотя они спускались по круче. Парень не нуждался в зрении, он просто заранее знал, куда именно следует наступить, чтобы не разбиться. Он слышал страх и боевой задор вельвы. Чудесным образом эти чувства в ней смешивались. Он слышал позади, за скалой, сонное дыхание кочевников. Они почти заснули…

Но не заснул тот, к кому его привела Пиркке.

Вельва внезапно рухнула на колени и распласталась на влажной траве. Даг честно последовал ее примеру. Что-то там чернело на общем темном фоне. Что-то большое, опасное и… знакомое.

Лось!

До того Даг падал на колени неохотно, досадуя на грязь. На сей раз он рухнул как подкошенный.

Лось был громадный, почти такой же, как гранитный истукан на горе. Полностью разглядеть его никак не удавалось, мешали лунные блики и пляшущие тени. С длинных ветвистых рогов до земли свисали пряди лишайника, горб походил на заросший вереском, холм, а морда постоянно оставалась в тени.

Дагу очень хотелось обернуться назад и убедиться, что валун лежит на месте. Но повернуться он не мог себя заставить.

— Он тебя не боится, повелитель камня. — Старуха зарылась лицом в сырую листву.

— Он и не должен меня бояться, — прогремел лось. — Парень, ты знаешь, кто я?

— Ты повелитель камней и призраков, бог саамов Хийси, — почтительно ответил мальчик.

— Он не твой, Пиркке, — скучным, совсем не страшным голосом произнес главный лесной лось. И вдруг в голове Дага что-то перевернулось. Не было рядом никакого Хийси, и люди давно ушли, и костры погасли, остались только багровые угли вокруг сейдов.

Из-под шкуры лося выбрался шаман с дальнего хутора. Даг видел его лишь однажды, когда Нелюба сильно захворала. Нойда приезжал на оленьей упряжке, строил чум из еловых ветвей, раскалял камни, долго прыгал с дудкой и костяными бубнами. Нелюба потом быстро поправилась…

— Мальчишка не твой, мне жаль, — повторил нойда. — Он мог стать сильным нойдой. Он чует, в какой стороне солнце, чует зверя доброго и зверя злого. Но он не станет нойдой. Он станет воином.

— Эй, урод, а ну стой!

— Эй, волчонок, мы тебе говорили — не ходи здесь!

Даг вздохнул. Плечо и нога до сих пор болели после последней стычки с Юхо. Он дважды не донес до Каарины поклажу и дважды получил нагоняй от Пиркке. Саму Пиркке местные хулиганы боялись. Даг понимал, что достаточно нажаловаться один раз, и все утихнет. Ни Лалли, ни его верный кулак Юхо, ни другие подпевалы больше носа не высунут. Пиркке была полновластной хозяйкой Двух Гор, помимо того, ее магическая власть простиралась до сейда Спящего Человека к северу и — до самого моря — к западу. К востоку жила другая вельва. Там еще хозяйничал нойда Укко, которого вельва побаивалась. А на юге, по слухам, было несколько богатых усадеб с сотнями оленей. Конечно, не таких богатых, как у бонда Северянина, в стране суоми люди вообще жили бедно, но тем не менее…

Одним словом, Пиркке легко загнала бы наглецов в болота, а с их родителей взяла бы еще виру за погубленный товар. Но Даг, как всегда, решил не жаловаться. Он никогда не ябедничал дома, так с чего бы начинать здесь? Если хочешь, чтобы тебя уважали, — разбирайся с обидчиками сам!

Поэтому он смело подошел к Юхо вплотную, улыбнулся и задал свой привычный вежливый вопрос:

— Что тебе надо, кусок дерьма?

И тут же получил в нос. Кулак у Юхо был очень быстрый, гораздо быстрее, чем его тупые мозги. Однако Даг к удару оказался готов. Все же они схлестывались в третий раз. Юхо дрался всегда одинаково. Он просто махал своими ручищами, как пугало на гороховом поле. Будь Северянин на пару лет постарше и мер на тридцать потяжелее — неизвестно, за кем осталась бы победа!

Даг присел, кулак лишь слегка задел по лбу. Зато второй кулак впечатался ему в солнечное сплетение.

— Лалли, ты слышал? Он меня обозвал?! — Юхо заревел, как разбуженный шатун. — Лалли, что мне с ним сделать?

Молчаливый сдержанный Лалли был для драчуна Юхо непререкаемым авторитетом. Его слушались все ребята в округе, и оленеводы, и охотники. Все, кроме детей рыбаков с побережья. Там, у рыбаков имелся свой вожак. Лалли слушались не потому, что он был самый сильный. Зато он водил дружбу со взрослыми парнями, хотя те его частенько поколачивали. Но Лалли терпеливо сносил побои, лишь бы оставаться всегда своим во взрослой компании.

— Лалли, он встает! Он опять встает!

Лалли изумленно обернулся. Впервые он был серьезно напуган. Юхо тоже не на шутку перепугался. Четырежды он укладывал этого неугомонного «меченого», но никак не мог его победить. Этого прислужника Пиркке можно было побороть, но нельзя было заставить подчиняться. Вот как!

Юхо и Лалли беспомощно переглянулись. Даг стоял перед ними, покачиваясь, глядел исподлобья. Из его разбитого носа и с бровей капала кровь. Костяшки пальцев на обеих руках были разбиты, одежда изодрана. Левое ухо налилось малиновым цветом и торчало в сторону, как парус.

Северянин заранее знал, что их встретит. Он ощущал их глупую злобу, еще когда только перешел ручей. Но выбора для него не существовало. Даг раздвинул их плечами и побрел дальше по узкой тропинке. Парнишка помнил рассказы Свейна о йомсвикингах. Эти достойные ратники никогда бы не пошли в обход, струсив перед крикливыми дикарями!

— Ой, лягушонок! Не слышишь?

— Сейчас я тебе помогу найти дорогу!

Это снова был Юхо. Все тот же противный липкий кабан, выполнявший все, что прикажет главарь Лалли. Он топотал следом, чавкал в глубокой грязи. За Юхо по кривой тропке семенили белобрысые братья, сам Лалли с сестрой и еще кто-то. Охотника Тойво не было видно.

Даг не стал дожидаться, пока Юхо взберется по мокрым корням на косогор. Парень укрепил на кусте свой узелок, постоял в задумчивости и внезапно прыгнул навстречу.

Прыгнул удачно. Финны подловили Дага в узкой скользкой лощине, куда стекало с гранитных скал множество ручейков. Дождь поливал третий день, камни вымокли, мох стал похож: на губку и булькал под ногами. Ноги оскальзывались на тропе, одно неверное движение — и можно было покатиться вниз, до самого дня ущелья, где журчал стремительный ручей.

Но это Даг и рассчитывал. Он с налета сшиб Юхо с ног и потащил за собой вниз. Сцепившись и рыча, как два волчонка, мальчишки покатились по брусничным кустам, папоротнику и торчащим сосновым корням.