Наталья Михайловна умела держать паузу, как великий актер. Она без каких-либо эмоций всматривалась в лица своих директоров и специалистов во время обсуждения, давая всем возможность высказаться, и лишь потом твердо заявляла, что и как делать. Это, с одной стороны, всегда оставляло за ней право последнего слова, а с другой стороны– возможность оценить, кто чего стоит. Неожиданный прорыв новенькой помощницы давал свежие идеи, которые наглядно увеличивали прибыль, но и вызывал недовольство старых друзей. С ними она начинала свой бизнес лет пятнадцать назад и многим была обязана, но сейчас интересы дела конфликтовали с личными привязанностями. Выдвинуть новичка в торговле на директорство в новой компании, как настаивали бельгийцы, устраивало многих. Скорее всего, Александра сразу же наделает немало ошибок и быстро будет заменена на более опытного, из старичков. Да и в «Орхидее» станет спокойнее, но что-то тревожило Наталью.

Саша угадывала все эти мысли своей патронессы и старалась вести себя как можно неприметнее, сейчас ее волновало иное. Она не могла совладать с собой второй месяц. Физическая потребность близости с Гийомом нарастала с каждым днем. Поначалу она списывала все это на весеннее наваждение и сексуальную неудовлетворенность, но потом созналась себе, что в ней зреет необузданная животная жажда. Неуправляемая страсть. Самое постыдное было еще в том, что этот призыв стал читаться в Сашиных глазах. Первой заметила это Наталья. Покачав головой, она искренне сказала: «Замуж тебе пора, девонька, или мужика стоящего найти». Это было грубо, беспардонно, но… Это была правда.

В тот же день Александра купила себе большие очки с более темными стеклами и стала надевать очень строгие деловые костюмы, едва подкрашивала губы, а ногти покрывала бесцветным лаком, зализала и без того короткую прическу. Однако мужики так и вились вокруг нее. Она не могла понять, что их так привлекает в ее почти лишенной женской привлекательности внешности. Молоденькие секретарши, видя, как дуреют мужики рядом с холодной директорской помощницей, меняли свой боевой раскрас и оголенные пупки на обезличенную внешность «синего чулка», но ничего не происходило. Они прятали грудь, подбирали такие же духи, прическу и краску для волос, туфли на низком каблуке, старались копировать походку. Все напрасно.

Мужики в присутствии Саши замечали только ее.

В День независимости России компания «Орхидея» ангажировала речной пароходик и праздновала с размахом. Разгоряченные жарким солнцем и напитками, все «отрывались» как могли. Ключи от кают переходили из рук в руки, даря «украденную» и оттого желанную радость всем страждущим. Старички посмеивались над молодежью, отдавая должное напиткам и разговорам. Александра прибилась к «пенсионерам», стараясь скрыться от недвусмысленных предложений, но и тут ее не оставили в покое. Молодой директор филиала из Ростова спел замечательный романс под гитару, а главбух из Новосибирска блеснул французским шансоном, но Саша была неприступна и только отшучивалась. Когда же у нее зазвонил сотовый и она уединилась на корме, чтобы поговорить с Гийомом, ее опять проняла дрожь. Желание затронуло в ней неведомые струны, и тело отозвалось. Александра помнила, как вцепилась обеими руками в потрескавшиеся поручни с такой силой, что на ладонях остались следы. Какая-то лихорадка овладела ею. Желание близости с мужчиной клокотало внутри. Ни алкоголь, ни чьи-то настойчивые ухаживания никогда бы не возымели такого действия. Она хотела, нет, она жаждала секса. Сейчас же. Не помня себя от всколыхнувшейся страсти, она тут же согласилась на первое прозвучавшее предложение. Лишь бы загасить эту жажду внутри. Но все оказалось не так просто. Стоило ей увидеть обнаженного мужика, который трясущимися руками старался содрать с нее одежду, Сашу вырвало. В прямом смысле. Прямо на обалдевшего мужика. Он с ревом выскочил на палубу, едва прикрывшись какой-то занавеской, и сиганул за борт. Народ потом долго подшучивал над несчастным: «Вот до чего доводит страсть».

Недели две спустя Александра сопровождала патронессу на переговорах с французами. Элегантный и обходительный Оливье просто не сводил с помощницы глаз. То и дело поглядывая на нее, он забывал слова и путал документы, делая надписи на обратной стороне деловых бумаг о встрече. Саша согласилась на романтический ужин при свечах. Она надеялась, что ухаживания милого Оливье позволят ей отвлечься, и не строила планов о постели. Просто ужин. К ее удивлению, француз «загорелся» на первом тосте, когда она взглянула ему в глаза. Его черные глаза просто раздевали ее взглядом, а вилка в руках дрожала. Во время танцев Оливье страстно прижимался к ее бедрам, стараясь познакомить со «своим другом». Оказалось, что у него влажные ладони и сладковатые духи, но она сделала над собой усилие, чтобы не замечать этого. Когда же, разомлевшие от шампанского, они вошли в его гостиничный номер, Саша поняла, что не сможет заняться с Оливье любовью. Она не могла заставить свое тело. К ней мог прикасаться только Гийом.

Закурив новую сигарету, Саша так и стояла, прикоснувшись спиной к теплой стене на балконе. Воспоминания недавних событий были еще свежи в памяти, но она не могла понять, что же происходит. Кареглазый не отпускал ее. Иногда Александре казалось, что она готова все бросить и полететь в Гент, обнять Гийома и отдаться ему со всей своей страстью. Навязчивая мысль просыпалась в ней всякий раз после их разговора по телефону. И только две пары светлых ясных глаз ее дочерей могли остановить Сашу от необдуманного поступка. Их маленькие ручонки обнимали ее по утрам, когда девочки с няней провожали Сашу на работу, и всякий раз звучал один и тот же вопрос: «Ты скоро придешь?».

Сославшись на неотложные дела на работе, Саша договорилась с няней, что в эту субботу та одна поедет с девочками в парк на весь день. На самом деле Александра решила поехать на семинар по тантре. Противоречивые сведения об этом мистическом учении в Интернете порождали больше вопросов, чем давали ответов, но интуиция подсказывала ей, что эти знания нужны ей, чтобы разобраться в себе. С тем, что с нею происходит после встречи с Гийомом.

Суббота уже началась. Душный горячий воздух над Москвой придавила низкая облачность. Отсвет ночных огней в ее кромке казался серо-желтым и настораживал. Все затихло. Неожиданно горизонтальная молния неровным зигзагом вспорола набрякшее отвислое брюхо облаков, откуда вслед за раскатистым громом хлынул ливень. Прохладный, долгожданный, спасительный. Стена серого дождя покачивалась, медленно ползла в сторону, сменяясь новой. Молнии на миг выхватывали из темноты очертания домов, и все вновь погружалось во тьму. Крупные капли весело стучали о перила. Потом появился и свежий ветерок, он стал крутить вокруг высотных домов, заливая балконы. Саша поспешила в комнату, плотно притворив за собой дверь. Заглянула в детскую проверить, не проснулись ли девочки. Успокоившись, пошла к себе. Посмотрела на скомканную постель и вспомнила, как металась недавно во сне. Ей захотелось сменить простыни. Застелив постель свежими, она, наконец, легла. За окном шумел июльский ливень. Сквозняк, врывавшийся в открытую форточку, заигрывал с занавеской. Стало прохладно и легко. Саша свернулась калачиком и натянула плед до самого носа. Было уютно от мысли, что дождь и молнии нестрашны в ее теплом, надежном доме. Засыпая, она знала, что проснется ровно в шесть утра.