Первая мысль: «лодка всплыла под рубку»!

Старпом докладывает на ГКП.

Но тут приходит лаконичное «радио» с «Пьедро Буена» от аргентинцев, которые, понятно, в этих водах более поднаторели:

«Криль!».

А следом после минутной паузы:

«Кит!».

— Ах, ты твою мать! — Прикинув дистанцию, до Скопина доходит, что это в пределах видимости. Выскакивает на правый сигнальный мостик, прилипая к визиру:

— Красавец!

Кит трапезничал, открывая там — под водой свою пасть-решётку, пропуская через неё тонны воды и колоссальные массы рачков. На поверхности лишь показывался тёмный горб спины и выхлёстывался мощный горизонтальный плавник хвоста.

«Красиво, но досадно и немного стыдно, что устроили переполох».

Киты или знаменитый местный криль ещё не раз заставлял вздрагивать и потеть под форменным кителями операторов гидроакустической станции. Но общего «аврала» предусмотрительно не объявлялось. О боевой тревоге оповещали только телефонизированные боевые посты, до детального выяснения, всякий раз относя подозрительные эхоотражения к разряду «ложных».

Одно, кстати, из них было вовсе не ложным! И действительно, кто бы мог подумать что «британец» будет прятаться в таком не совсем уютном месте для субмарины, как мáлые глуби́ны. Только это не имело значения. «Спартан» не успевала, не могла, да и не было у команды ни сил, ни желания после охоты и прессинга аргентинцев, устроивших тотальную ПЛ-охоту.

Лодка лежала в дрейфе. Командир решил дать экипажу передышку. Единственно, что потом всплыв, отослал сообщение в штаб, подтвердив разведданные о проходе «русского».

В установленной точке крейсер и эсминец совершили поворот, проложив курс на запад южнее острова Эстадос. Ещё через четыре часа разминулись на правом траверзе с малым соединением — крейсер «Бельграно» с малотоннажками эскорта. Удалось выяснить, что аргентинское командование всё же решило послать корабли к связке буксир-«Шеффилд».

Позже, прослушивая какую-то новостную радиостанцию узнали, что «Бельграно» не минул своей участи — на маршруте следования был перехвачен ПЛ «Спартан».

Осторожный «англичанин» незаметно следовал за соединением, долго примерялся для атаки и наконец, решился, произведя торпедный залп, оказавшийся результативным.

Но это потом, а пока «Бельграно» браво прочапал мимо. В этот раз с противолодочным зигзагом, но на слишком малых узлах — ни чему не учатся!

* * *

— Пусть группа гидрометеонаблюдателей на основе этой хроники, — Терентьев коснулся клавиатуры ноута, бегло просматривая текст, — мда-а, так вот, пусть выколдуют — какая будет погода.

— А чего тут гадать, — Скопин пожал плечами, зачитывая непосредственно из текста, — сказано же «ухудшение погоды, вызванное господством в районе островов штормового фронта, сильная облачность и …» хреновая видимость. Авиации опасаться точно не стóит.

— Так то над Фолклендами, а где мы? За полтыщи километров. Там — со штурманскими документами аргентинцев, по-моему, были распечатки по воздушным течениям и температурам на это время года. Пусть используют. В общем, озадачь, чтоб просчитали. Результаты — штурманáм. Сам — проследи смену вахт и можешь быть свободен. В смысле — спать. Мне ты нужен отдохнувшим и без тараканов в голове.

* * *

«Да не вопрос! — Подумал Скопин вслед удаляющемуся командиру, — озадачить — озадачу, спать — так спать! Блин, только спать не очень хочется. Зато службу тянуть опять в самую «собаку» выпадает»!

Менялась промежуточная вахта: с 18:00 до 20:00. В это время был развод корабельного наряда и ужин. Быстро решив вопросы со старшим метеогруппы и вахтенными, Скопин наскоро перекусил. Потому что есть особо и не хотелось. Как и спать. Понимал, что надо отдохнуть перед вахтой, но пребывал во власти противоречивых чувств — всё взывало взболтнуть осадок адреналина после боевого крещения, делясь впечатлениями с товарищами, да и с командиром обсудить дальнейшие планы. Но Терентьев на попытку заикнуться о перспективах, зашикал, отмахнувшись. Видимо откладывая эти вопросы на завтра.

И теперь Скопин напоминал кота-бездельника, который сам не знает, или пойти на вкусный запах или — бамс! — лениво развалиться на тёплом, жмурясь на недоступных воробьёв.

Думал двинуть на корму к летунам, но хорошо предварительно позвонил, а то бы тóпал в холостую — сказали: у Харебова с экипажем возня по технике и какие-то регламенты.

«Чё за регламенты»? Там на вахте что-то пробурчали в трубку — нихрена не разобрал.

Зачем-то забрёл на ГКП. Попался на рассеяно-неодобрительный взгляд Терентьева, но того усиленно донимали аргентинские военные, переходя на жестикуляцию и коверканный английский, минуя своего переводчика. Не стал подходить.

Самое гадство, все кто нужен — либо при деле (а ведь так и дóлжно — служба), либо отбились.

В БИЦе (и туда наведался) его окликнул Сашка Ермилов, который сидел в выгородке у приёмоиндикаторов космической навигационной системы.

Втиснулся — а тут собралась шайка-лейка: сам Ермилов естественно, Забиркин какого-то сбоку припёку и программист из новеньких. Но не злополучный Лёха, который из-за баб своих чуть не удавился, а тот который второй. Но разговор у них о том же — о бабах. При этом все трое что-то колдовали с аппаратурой, перебрасываясь специфическими терминами вполне им понятными и не мешающими виться беседе об отношениях «на берегу» с приятно-противоположным, но таким противоречивым полом.

Дав Скопину проникнуться, Ермилов, глумливо ухмыляясь, спросил:

— А ты чего по этому мыслишь?

— Чего мыслю?! Если вы про любовь, то она бывает разная: любовь с большой буквы, со средней и маленькой. А ещё бывает вообще без буквы «л». Юбовь! А точнее «ебовь»!

Придём в Союз — будут вам «невесты белокурые наградой». И леди и ляди, и неприхотливые и с претензиями.

Дождавшись, когда въедут и оторжутся, старпом, кивнул на мониторы:

— Вы вообще чего тут колдуете?

— Хотим влезть в спутники.

— В советские?

— В американские.

Скопин присвистнул:

— А получится?

— У американцев уже существует компьютерная сеть ARPANET — прообраз будущего интернета. Понятно, что проводнóй, но поскольку финансируется министерством обороны США, наверняка что-то завязано на спутники. Пытаемся. Учитывая то, что протоколы передачи данных стандартизированы — вдруг выгорит.

— Товарищ капитан второго ранга, — осторожно спросил, притихши в углу Забиркин, — а вот вы говорите…, в общем, придём мы…, домой — это Советский Союз сейчас. И кто мы там будем? И что… мы, а?

— А ведь действительно, — подвязался Ермилов, — ты говоришь Союз, «невесты белокурые», а мы тут такие из будущего…, да с золотишком герои-пираты ….