Добраться до жилища Генки и Скалли не удалось.

На тихой улочке небывалое столпотворение, суета людей в форме и белых халатах, машины вспарывают светом фар ночь – пожарные, «скорые», милицейские «луноходы»…

Внутрь оцепления посторонних не пропускали. Выведывать слухи у толпящихся зевак не хотелось, наверняка они ничего толком не знают и яростно обсуждают извечный русский вопрос «Кто виноват?» – взрыв баллонов с бытовым газом или чеченские террористы. Недолго думая я подъехал поближе к толпе и торопливо залез на крышу «уазика».

Мышцы живота откликнулись на сей акробатический трюк тягучей болью – похоже, кулак Добрыни зацепил меня не так слабо, как сгоряча показалось. Но я не обратил на боль внимания, ибо увидел то, что подспудно ожидал увидеть: фары освещали обгорелые руины – всё, что осталось от «аэродрома». Стволы-пеногоны пожарных продолжали поливать пепелище, но уже явно по инерции – языков пламени не было видно…

Заторможенно я слез с наблюдательного пункта, вернулся за руль. Тупо смотрел перед собой, не понимая, что можно и нужно делать… Что уж тут сделаешь… Нечего тешить себя несбыточными надеждами – при пожарах люди зачастую спасаются, но если пожару предшествует мощный взрыв… Генка… Скалли… Не представить, что их больше нет. Что никогда не услышу дебильных шуточек Мартынова, не увижу, как Скалли ерошит характерным жестом остатки шевелюры… Не прощу гадам… К чертям Контору с ее инструкциями! С сегодняшней ночи охота пойдет без правил. Никаких вам тестов, никаких пестрящих намеками разговорчиков с экс-чекистами – стрельба на поражение с безопасной дистанции, и точка.

– Если ты закончил нас оплакивать, то потихоньку отъезжай, – негромко прозвучал сзади знакомый голос. – Выруливай на Баймеджона и хорошенько проверь, не прицепится ли хвост.

Дав задний ход, я совершенно замотивированно обернулся и обнаружил доктора Скалли, распластавшегося на днище «уазика».

2

– А ведь у тебя, Сергунька, случаются в виде исключения здравые мысли, – сделал мне комплимент Мартынов. – Задерживаться на «аэродроме» нам действительно не стоило.

Я не обратил на издевку внимания.

– Что случилось? Как вы выбрались?

– Обыкновенно выбрались, ножками. Через дыру в заборе, огородами – и к Котовскому.

Агент Мартин расхохотался собственной дебиловатой шутке. Я тогда подумал – шутке. Но впоследствии выяснилось: всё всерьез. Владелец весьма запущенного дома и еще более запущенного огорода оказался однофамильцем известного бессарабского налетчика, прославившегося в гражданскую войну. Сейчас «красный командир» мирно дрых, водрузив лысеющую голову на стол, как вполне естественный компонент натюрморта из недопитой литровой бутыли водки, неровно вскрытой банки килек и обкусанной зачерствелой горбушки. У стены стояла коробка с такими же бутылями. По всему судя, весь полученный от Генки и Скалли аванс хозяин тут же потратил на закупку продукта первейшей необходимости.

Ладно, спит – и пусть спит. Разговору нашему не помешает.

– Рассказывай, рассказывай, – понукал я Генку.

– Что тут рассказывать? Как ты уехал, я первым делом решил на окрестности полюбоваться. Засел на чердаке, бдю. Бинокль, инфраоптика, в две не просматриваемые зоны микрокамеры вмастрячил, экранчик – тоже к себе на чердак. Всё по науке… Рассудил так: наблюдать-то за «аэродромом» можно, так что и мышь к нам незаметно не проскочит, а мы – ни сном, ни духом. Но расставить наблюдателей, не засветившись, трудно. Не верилось, что пустующий дом долгие месяцы под колпаком держали – дожидались, пока мы приедем. Вот… В общем, логично рассудил. Да только следить за нами никто не собирался. Минут сорок я просидел – вроде всё тихо, никто подозрительный не шатается. Потом глядь – здоровеннейшая тетка по улице вышагивает. Такую проще перепрыгнуть, чем обойти. Меня как стукнуло: на ловца и зверь выбежал. Не иначе, думаю, твоя завхозиха – одна небось тут такая…

– Не одна, – перебил я. – Две по меньшей мере.

– Ну, не знаю… Короче, я во все глаза за ней смотрю – ну как к нам завернет? Тут бы мы ее… Не завернула. Идет медленно, туда-сюда поглядывает, ничего подозрительного вроде как не делает… Мимо нас прошла – так же медленно. До соседнего дома дошагала, развернулась – и назад. Торопливо, окрестностями уже не любуясь. Ага, думаю, значит, скоро и «наружка» появится. Не появилась. Час, другой – никого… Сижу скучаю, Скалли внизу с пробирками возится, шерсть и кровь твою изучает… Ну не твою, понятно, а…

– Ясно чью. Ты о главном говори…

– Так я и говорю, Сергуня. В общем, стемнело уже, от пустого сидения в брюхе у меня забурчало, а тут как раз доктор свою возню закончил.

Я не утерпел, прервал Генкин рассказ о чудесном спасении и полюбопытствовал результатами анализа.

– Кровь и волосы человеческие. Почти человеческие… – туманно ответил Скалли. – Честно говоря, лишь один раз встречал такие…

Где и когда встречал, доктор рассказывать не стал. Надо думать, не только в оперативном отделе есть свои секреты…

Вывод был столь же неопределенным: исследуемые образцы вполне могут принадлежать морфанту-оборотню. А могут и не принадлежать. Стоило ли гнать в такую даль специалиста по экспертизам…

Мартин вернулся к своему рассказу:

– Закончил доктор, ну мы с ним и поменялись – он наверх, я вниз – перекусить. Не успел продукты достать – Скалли зовет: пожаловали, мол, гости дорогие. Парнишки, двое, точь-в-точь как ты рассказывал – в темной одежде, словно монахи в штатском. Сзади подобрались, скрытно, – не будь там камеры, мы бы и не заметили. Коробку притащили, тяжелую, вдвоем волокли. Нырнули в прореху в заборе – и к дому, чуть ли не ползком. Так-так, думаю… Не иначе нам какой подарочек пиротехнического плана. Подкрались они к крыльцу, а там дверца деревянная, снаружи в подпол ведет… Вернее, вела. Один туда нырк, вместе с коробкой. Вылез уже без нее. И так же осторожненько смылись.

– И вправду фугас оказался?

– Самый натуральный. Но простенький… Или дилетант слепил, или профи в жуткой спешке – из того, что под руку подвернулось. Я тут же в подвал, коробку аккуратненько сбоку разрезал: мало ли какой сюрприз на неизвлекаемость? Не было сюрпризов. Набита шашками ТП-2000, сверху будильник кварцевый – дешевый, китайский. Детонатор и батарейка «Крона». Примитив, но шарахнуло через два часа – сам видел – так, что любо-дорого.

Понятно… Понятно, что задумали Генка и Скалли: не стали обезвреживать бомбу – пусть противник остается в уверенности, что достиг цели. Вот только…

– Боюсь, закосить под покойников у вас не получится, – сказал я. – Даже такой взрыв человека бесследно на молекулы-атомы не распылит. И слушок, что во взорванном доме никого не было, скоро поползет.

– Ничего не поделаешь, Сергей… – вздохнул Скалли. – Какой-нибудь полевой агент решил бы проблему просто – пригласил бы пару маргиналов выпить водки и ушел бы, оставив их за столом с бутылкой. Вот вам и неопознаваемые останки… А я всего лишь потолкался в толпе, что собралась после взрыва, и сказал так, чтобы несколько бабулек услышали: мол, в доме два изуродованных трупа нашли, сведения самые верные, от милиции. Если сработает, два-три дня форы мы получим. Должны успеть… Сами всё успеть, помощи не будет.