— А они нужны для того, чтобы подавлять тех, кто, вопреки всеобщему страху, сумели организоваться, осознали свою общность и силу…

— …и ещё, — прозвучал тихий, мелодичный щебет Сарранг, прервав грудной баритон её триумвира, — чтобы подавлять нас, прилагающих постоянные усилия к тому, чтобы вы… я имею в виду таких как ты, Дафф — простых тружениц, — объяснила женщина (Дафф понимающе кивнула) — …чтобы вы перестали бояться, чтобы открыли, наконец, глаза и поняли, что происходит… чтобы осознали себя как единое… как общность.

Сарранг убрала ногу с ноги и, потянувшись к возвышению, затушила сигарету в стоявшей на возвышении бронзовой чаше.

В салоне машины, рассчитанном на восьмерых пассажиров, было просторно: одно место в передней части салона, рядом с триумвирами, и два — в задней, рядом с Вэйнз и Дафф, оставались незанятыми. Для управления такой моделью в черте города и в картографированной местности за его пределами не требовалось непосредственного участия водителя, и водительское место в отделённой от салона прозрачной перегородкой кабине пустовало, а за маршрутом следования присматривала Азаль через небольшой планшет-терминал. Азаль не принимала участия в разговоре, всецело погрузившись в экран терминала, где, параллельно с управлением машиной, вела оживлённую переписку. Автомобиль ехал со скоростью около пятидесяти километров в час, сложная система подвески компенсировала все попадавшиеся на дороге изъяны, в салоне было спокойно (если зажмурить глаза, можно с легкостью представить, что находишься не в наземном колёсном транспорте, а где-нибудь на корабле посреди океана или во флаере).

Смяв окурок в чаше, Сарранг откинулась на спинку кресла, вытянув ноги и скрестив лодыжки. Она посмотрела на Вэйнз.

— Я говорила с хирургом… — перешла Сарранг к теме, о которой Вэйнз старалась не думать всё то время, что находилась в обществе её и её триумвиров.

Вэйнз не хотела выдавать своих чувств, стыдилась их. Она боялась показаться жалкой в глазах людей, выручивших её и её возлюбленную и, в буквальном смысле, отмывших обеих от дерьма; боялась дать им повод думать о ней как о человеке, сломленном ужасным увечьем и опустившемся на самое дно, но не забывшем прежнее беззаботное времяпровождение удачливой воровки и красавицы, и оттого глубоко несчастном.

— Хирург — наша сестра и она охотно поможет сестре… — Сарранг сделала паузу, давая Вэйнз обдумать услышанное, после чего задала вопрос: — Так ты с нами, Вэйнз?

— Да, — услышала Вэйнз собственный голос.

Женщина улыбнулась и перевела взгляд на Дафф.

— А что скажешь ты?

— Я с вами, — твёрдо ответила мужчина. — За то, что вы обещаете сделать для моей Вэйнз… — (она протянула руку и коснулась предплечья любимой) — …я буду должна вам. Вы можете на меня рассчитывать.

— Ну, что ж, — сказала бодрым голосом Сарранг, побарабанив красивыми длинными пальцами по коленке. — С настоящего момента считайте себя кандидатами на принятие в нашу организацию, а меня и моих триумвиров — вашими временными координаторами и старшими сёстрами. Солнце для всех, сёстры!

— Солнце для всех! — ответили в один голос Вэйнз и Дафф.

Вскоре машина съехала с магистрали на второстепенную улицу и, снизив скорость, мягко покатила по ровному и чистому асфальту среди выкрашенных в яркие цвета невысоких зданий в три и пять этажей.

— Мы почти на месте, — сказала Сарранг, заметив как заозирались по сторонам Вэйнз и Дафф.

— Чистенький квартальчик… — неприязненно заметила Вэйнз.

— Здесь живут, в основном, средней руки буржуа и служащие, — равнодушно произнесла женщина. — Среди них тоже есть наши сёстры…

— Внедриться в мелкобуржуазную среду непросто, но это крайне полезно для нашего дела, — добавила Дивин, глядя на Дафф. Вэйнз при этом продолжала смотреть в окно, не оборачиваясь к бесполой. Дафф понимающе кивнула Дивин, и та продолжила: — У организации везде есть свои люди.

— Что, и в полиции? — спросила мужчина.

— И в полиции, — подтвердила бесполая.

Дафф молча кивнула и положила ладонь поверх ладони Вэйнз.

Они проехали мимо станции метро — залитого светом одноэтажного здания из разноцветного стекла. Возле метро, как и на крытых тротуарах вдоль домов, было многолюдно. Вэйнз видела хорошо одетых людей с довольными жизнью, уверенными лицами; одни — направлялись в сторону станции, другие — выходили из неё, держась парами и небольшими группками, оживлённо беседуя, или сосредоточенно вглядываясь в экраны коммуникаторов. По улице, соблюдая действующие в этом районе скоростные ограничения, неспешно проезжали дорогие автомобили; в паре мест Вэйнз заметила чисто вымытые машины полиции и топтавшихся рядом опрятных констеблей. Прохожие здесь не обращали внимания на полицию, безбоязненно проходя мимо, а полицейские не приставали к прохожим, чтобы обобрать, как поступали их коллеги в районах попроще.

— Хм, удивительно… — глядя в окно, тихо произнесла Дафф. Вэйнз повернулась к ней. Сарранг и триумвиры тоже посмотрели на мужчину. — Не припомню, — объяснила она, — чтобы встречала в подземке — (Дафф кивнула себе за плечо, где осталась станция) — таких вот господ, да ещё в таких количествах…

— Ничего удивительного, — заговорила тогда Азаль, не отвлекаясь от своего планшета-терминала. — Это станция Второго Внутреннего Кольца… Тебе часто приходится по нему ездить?

— Нет, — подумав, пожала плечами Дафф.

— Вот потому и не встречала, — сказала мужчина, взглянув мельком на Дафф и снова уткнувшись в терминал. — Этой публике нечего делать в рабочих кварталах. Они хорошо прикормлены режимом, всем довольны и живут беззаботно. В их мирке нет Дафф, чистящей канализацию, нет нищих работяг, нет безработных… — Азаль усмехнулась и пробежалась пальцами по экрану.

— Эта прослойка общества, — снова заговорила Дивин, — буфер между богатыми и бедными, имущими и неимущими… здесь, на Поверхности… Они, конечно, предпочитают называть себя «средним классом», но это вовсе не так. Обслуга, даже хорошо оплачиваемая, остаётся обслугой, как бы ей не хотелось причислить себя к классу господ.

— Сформированное пропагандой господ сознание, — добавила Сарранг, глядя на Дафф, — не позволяет этим людям признать очевидное: то, что от обычных рабочих они отличаются лишь тем, что работают в чистых офисах и за бóльшую плату.

Машина замедлила ход и остановилась у высоких ворот между лимонного цвета трёхэтажных домов.

— Ну, вот мы и приехали, — заключила женщина и перевела взгляд на Вэйнз: — Здесь живёт Гэл Тат, наша сестра. Она — известный в городе пластический хирург. В своё время Гэл помогла мне с