— Вы уронили еду.

Пароль был произнесен.

— Спасибо, но я думаю, что не смогу есть с пола. Не приучен, — отозвался Томми и, не поворачиваясь, жестом предложил усаживаться рядом.

Молодой человек осторожно присел:

— Меня зовут Алек. Здравствуйте.

Соломину позвонили из отделения уже перед обедом.

— Исаев говорит. Короче, я эту… американку выпускаю.

— Как? — не понял Соломин. — Как это ты ее выпускаешь? У тебя с головой все в порядке? Я ж тебе всю схему расписал: от начала и до самой Колымы! Вот и действуй!

В трубке яростно фыркнули:

— Я сказал, что выпускаю, значит, выпускаю!

Соломин побагровел и вскочил из-за стола.

— Ты что, сознательно выпускаешь на волю врага?! Я тебя правильно понимаю? Или кто на твое отделение консула навел?

— Не в консуле дело, — зло рассмеялся Исаев. — Проторов заяву назад забрал.

Соломин моргнул и медленно, осторожно сел на стул.

— Как забрал? Почему забрал?

Чтобы Проторов забрал заявление назад, на него должны были как минимум наехать, и плотно…

— Не знаю почему, — отозвался офицер, — да и не мое это дело. Приехали и забрали…

— Стоп, — сосредоточился Соломин, — а саму Ковалевскую кто забирал? Проторов?

— Не, — повеселевшим голосом произнес Исаев, — заяву проторовский юрист забирал, а Ковалевскую — Павлов, адвокат… ну, тот, что по ящику…

Соломин выпятил губы и уронил трубку на рычаги.

— Значит, тот, что по ящику? Ну-ну… Тема, ну-ну…

Телефон пронзительно затрещал, и он медленно поднял трубку.

— Что еще?

Это был старший смены прослушки.

— Ну, так что нам с аппаратурой делать? Будем в квартиру Смирнова ставить?

Соломин скрипнул зубами.

— И в квартиру, и в машину! И в гараж, если есть! Нафаршируйте все! Даже за угол если посс… отойдет, его должны слышать! Вы меня поняли?!

— А чего орать-то? — обиделся старший смены. — Я за свою работу, если чо, всегда отвечаю.

Артем вел машину по запруженным автомобилями улицам, а сам нет-нет да и поглядывал на Соню.

— Как ты?

— Хорошо, — механически, словно неживая, отвечала она.

— Чего от тебя хотели?

Соня сглотнула.

— Тебе не надо знать об этом, Артем. Это слишком опасно. Чем дальше находишься от этого, тем легче выжить.

Артем пожал плечами. В общих чертах он представлял себе, через что она успела пройти в эту ночь, но только в общих чертах. В каждом деле были свои особенности уничтожения в человеке человека. Просто потому, что каждый работающий на систему палач уникален.

— Знать не очень опасно, Соня, — тихо возразил он и, удерживая руль одной рукой, второй достал мобильный телефон, — намного опаснее НЕ знать.

Соня молчала, и Артем отыскал номер своей помощницы.

— Катя? Слушай, Катя, ты с Соней чаю не попьешь, пока я на работе? Пирожные? Слушай, возьми в «Праге» сама, я тебе потом возмещу…

Катя что-то ответила, но Артем уже не слышал, что именно, — все его внимание приковала к себе Софья.

— Никогда не верила, что это правда…

— Что? — насторожился он. — О чем ты?

Девушка шмыгнула носом.

— Ну… то, что пишут об этом… обо всем. Знать — знала, а верить — не верила.

Артем вздохнул. Он с этим работал — почти каждый день. Но предаваться сантиментам сейчас было не слишком верной тактикой.

— Я знаю, что там не только милиция была, — твердо произнес он, — и это означает, что находиться в России для тебя небезопасно.

Соня молчала.

— Но это можно исправить.

— Как? — всем телом повернулась к нему Соня. — Как это можно исправить? Что можно исправить? То, что меня подозревают в шпионаже?! Ты ничего не понимаешь, Артем! Это страшные люди!..

— Стоп, — оборвал ее Артем, — только не надо страшилок. Это самые обычные люди — две руки, две ноги, желание продвигаться по службе, наконец. И они уязвимы. Иногда очень уязвимы. Ты ведь не шпион?

Соня изо всех сил замотала головой.

— Н-н-нет! Как ты можешь?!

— Значит, ты невиновна, — резюмировал Артем, — а тот, кто тебя попытался обвинить без должных на то оснований, преступник. Именно он должен сидеть в той тюрьме, которой тебя всю ночь пугали! Он, а не ты! Понимаешь?

Соня поникла.

— Ты сам хоть веришь в то, что сказал?

Артем пожал плечами и, вывернув руль, прижался к тротуару.

— Я с этим работаю.

Ти Джей видел, что перед ним Алек, он прекрасно запомнил его по прежним встречам. И то, что дважды встречавшийся с ним Алек его не узнает, было хорошо. Он склонился к бургеру и замер — ощущение чужого взгляда на себе не исчезло: оно усилилось!

— А вы… — начал Алек.

— Тихо, — негромко скомандовал Ти Джей.

Пожалуй, он уже знал, кто именно три или четыре раза посмотрел ему в спину, и Ти Джей совершенно точно знал, что этот «хвост» привел не он.

— Как у вас на работе? Неприятностей никаких?

И лишь тогда Алек начал его понемногу узнавать, но вот уверенности в своей правоте у него еще не было.

— Ну, не очень хорошо… я сделал, как посоветовали в прошлый раз…

— Сделали что?

— Ну, с капсулой…

Ти Джей окаменел. То, что такой трусливый человек, как Алек, пошел на столь значительный шаг, означало одно: Черкасов на что-то наткнулся.

— Что он увидел?

— Гранки энциклопедии, — глотнул Алек, — ну, и еще… он на Смирнова крепко насел, остановил почти все.

«И именно поэтому за тобой теперь стелется этот «хвост»!»

В прошлый раз никакого «хвоста» не было.

— Ясно, — резюмировал Ти Джей, — слушайте, Алек.

Молодой человек склонился ближе.

— Все работы, кроме безопасных и дающих выгоду лично вам, немедленно сверните.

Алек с облегчением выдохнул:

— Спасибо.

— Никаких новых контактов, никому никаких обещаний. Все записи, если они есть, уничтожьте… от греха подальше. Энциклопедию теперь уже не трогайте. Раз он видел гранки, о них могут знать третьи лица.