– А если нет?

– Папа будет хмуриться при встрече, а мама смотреть тревожно. Но с советами не полезут.

– Хорошие у тебя родители, – насупившись, кивнул Денис. – Что не скажешь о моих. Маман вечно на грани истерики, а отец вообще во Владивостоке живет. Раз в три года видимся. Тут не до советов.

– Ну хоть созваниваетесь? – изумилась Нина.

– Да, но только по делу. У него уже давно другая семья. И наши с братом дела его мало волнуют.

– Еще твой брат, – Нина, недовольно усмехнувшись, инстинктивно, словно оберегая, прижала к себе прикорнувшую на руках Фиби. – Пропади он пропадом…

– Я долго думал этой ночью, – пробормотал Цесаркин и, остановившись посреди тропинки, заграбастал в объятия любимую женщину вместе с ее недособакой. Послышалось недовольное урчание. Фиби-Буффе явно не понравились обнимашки. – Сдается мне, эти погромы не имеют к нему никакого отношения…– заметил в полголоса Денис.

– Да ну? – фыркнула Нина и, высвободившись из загребущих лап Цесаркина, отвела глаза. Засмотрелась на низкорослые сосенки, растущие на холмах, на кустарники, облепившие края оврагов. Шиповник и боярышник. Сквозь пожухлые листья пробивались красные пятнышки ягод.

– Сама посуди. – Денис огладил ее по щеке, мягко принуждая посмотреть на него. – У моего брата нет таких денег, чтобы кого-то нанять. Он живет от зарплаты до зарплаты. Частенько занимает у меня, плюс иногда какую джинсу накропает…

– Что? – не понимая, поморщилась Нина.

– Заказные статьи, – пояснил Цесаркин. – Изредка ему перепадают такие предложения, но Рождество бывает чаще…

Нина слабо улыбнулась.

– Пойдем, – попросила она. – Ромка вперед убежал. Нехорошо его одного оставлять.

-С ним Герда, – успокоил Цесаркин и, перекинув сумку через плечо, взял Нину за руку. – Вот и сама подумай, с каких шишей Костяну нанимать профессионала…

– Да ну? – хмыкнула Нина. – Шпана и за копейки все разломает…

– Ошибаешься, Тарантуль, – усмехнулся Денис. – Шпана неспособна так мастерски вскрывать замки. Прошлой ночью действовал профессионал. А опытный домушник никогда не станет участвовать в погромах. Значит, несколько человек, то есть банда.

Нина вздрогнула, остановив взгляд на худенькой спине сына, бежавшего впереди с большой коричневой собакой.

– Тогда кто? – Тарантуль даже остановилась и пристально глянула в глаза новоявленного жениха. – Кто? – повторила она требовательно.

– Не знаю, – рыкнул Денис. – Но обещаю докопаться до сути. Завтра повешу на лестничной площадке  камеры слежения. – Он не стал добавлять, что решил лично поохотиться на таинственного взломщика. Если ветер дует со стороны Ломакина, может узнать Ромка и рассказать отцу, или сама Нина, не подозревая об опасности.

– Я ничего не понимаю, – растерянно повторила она, наблюдая краем глаза затем, как ее сын перепрыгивает через лежащую на полдороге корягу. И падает, зацепившись ногой за ветку.

Изо всех сил Нина рванула к нему. Денис не отставал. Первым бросился к ребенку, быстро ощупал руки и ноги и даже надавил на живот.

– Что болит? – поинтересовался отрывисто.

– Все, – пробормотал Ромка и закатил глаза. Нина испугалась не на шутку. Она внимательно вгляделась в бледное лицо сына, надеясь, что ребенок разыгрывает их с Денисом. Но нет. Веки даже не шелохнулись.

– Ромулька, – позвала она тихо, силясь не разреветься. – Ромулька.

А Денис быстро положил пальцы на тонкую венку на шее, замерил пульс.

– Все нормально, Нин, – твердо заверил он. – Скорее всего, болевой шок. Посмотри, как щиколотка вздулась.

Нина глянула на обе тоненьких ножки, безвольно раскинутые по притоптанной траве, и заметила, как на правой ноге, словно по злому волшебству, рос отек, в разы увеличивая маленькую косточку щиколотки.

– Перелом, – вынес вердикт Цесаркин.

– Перелом! – захныкал ребенок, обводя несчастными глазами взрослых. – Перелом! Меня папа убьет!

– Что за глупости? – шикнула Нина на рыдающего сына.– Папа тебя пожалеет.

– Нет, мама! Он станет смеяться!

– Нужно срочно в травмопункт, – оборвал никому не нужную перепалку Цесаркин и, подхватив ребенка, бросился к машине.

Нина, сунув в сумку Фиби, поспешила следом.

«Ноги-руки все дети ломают, дай бог, чтобы этим все обошлось. Не допусти Господи ничего серьезного», -взмолилась она, в глубине души надеясь, что падение не нанесло урон ее сыну.

Денис, убрав детское кресло в багажник, умудрился самостоятельно устроить Ромку на заднем сиденье и даже подложил под опухшую ногу белую подушку со значком Мерседеса.

– Ух ты ж! – восхищенно пробормотал мальчик, укладывая ногу. – А вам ее не жалко?

– Подушку, что ли? – не понял Цесаркин, а когда Ромка кивнул, заметил улыбаясь:– Мне твою ногу жальче.

– А папа бы ни за что не дал, – добродушно хмыкнул ребенок.

– Думаю, ты ошибаешься, – мотнул головой Денис. – Он просто мог растеряться в такой ситуации и забыть. Родителям для своих детей ничего не жалко.

– Спасибо, – пробормотала Нина, усаживаясь спереди. Рядом у нее в ногах примостилась встревоженная Герда, не сводящая взгляда с Ромки. А вот Фиби, будто горная коза, легко выпрыгнула из Нининых рук и перебралась на заднее сиденье. Улеглась Ромке под бок, ласково лизнула руку.

– Мама, Фибка лечит меня! – радостно воскликнул мальчик, забыв на минуту о поломанной ноге. Всю дорогу Нина оглядывалась назад, смотрела на сына замутненными от слез глазами и тщательно взвешивала про себя – каковы шансы, что Цесаркин ошибся?

А Денис гнал Гелендваген по трассе, распугивая по сторонам более медлительных и законопослушных водителей.

– Тебя оштрафуют, – пробормотала Нина.

– Подумаешь, – отмахнулся он. – Это цена, Нинуль, что ребенку как можно скорее окажут медицинскую помощь.

Нина кивнула, растрогавшись.

– Спасибо тебе!

И вслед за Ромкой подумала, что Ломакин не стал бы нестись как на пожар и белую подушку бы точно зажал.

* * *

Переговоры только начались, но Нина чувствовала, что еще немного -и лопнет от злости. Она покосилась на разодетую в пух и прах Рогинскую. Ну вот кто приходит на деловую встречу в кожаной юбке?

– Она его заводит, – хохотнула Вера Юрьевна по дороге к офису АнтАнта и огладила себя по бедрам. – Я в ней чувствую себя девчонкой.

Нина не разделяла мнения руководства по этому вопросу. И мысленно сердилась на Веру. Она еще в воскресенье позвонила Рогинской и попросилась остаться дома.

– Ромка ногу сломал, – всплакнула она в трубку, но мрачный голос начальницы пресек дальнейшие дружеские разговоры.