самоуважение и благополучие, относятся к категории полного психического здоровья, в то время как пессимизм, неуверенность и неудовлетворенность жизнью — к неполному. Таким образом, позитивные психологи берут на себя миссию выявить психологические особенности эффективного функционирования человека и разрабатывают подходящие позитивные техники, которые помогут людям выйти за пределы их базового уровня и достичь статуса полного психического здоровья.

Сразу после зарождения движения такие критики, как Барбара Хелд, утверждали, что подход позитивной психологии к человеческому поведению основан на поляризации предположения, что «позитив — это хорошо и полезно для вас, а негатив — плохо и вредно»8. Для позитивных психологов только то поведение, которое способствует росту уровня счастья человека, считается функциональным и адекватным, тогда как эмоции, мысли и установки, которые не способствуют счастью или уменьшают его уровень, обычно изображаются как неадекватные и нездоровые. В 2002 году, по заявлению Селигмана, позитивная психология доказала, что, в то время как позитивные эмоциональные и когнитивные состояния способствуют функциональному и адаптивному поведению, негативные эмоциональные и когнитивные состояния являются «неадекватными в большинстве начинаний», и это, предположительно, объясняет, почему «пессимисты проигрывают на многих фронтах»9. Селигман действительно настаивал на том, что, в отличие от негативизма, позитивность всегда полезна для человека, даже если это означает быть позитивным «в убыток реалистичности»10. Некоторые позитивные психологи осознавали, что основывать область на этом поляризующем разделении между различием природы и функциональности позитивных и негативных эмоций было неверным. Они утверждали, что «было бы большой ошибкой считать, что все позитивное является хорошим»11, и предупреждали, что главным «подводным камнем фокуса на позитивных эмоциональных переживаниях в качестве определяющих хорошую жизнь является тенденция рассматривать любые негативные эмоции в качестве проблематичных»12. Однако основная, поляризующая точка зрения росла и укреплялась по мере того, как движение становилось все более заметным, популярным и авторитетным.

В этом отношении показательной является работа Барбары Фредриксон, уже награжденной в 2000 году Темплтонской премией в области позитивной психологии за ее знаменитую теорию «расширение и развитие» в области положительных эмоций13. Согласно Фредриксон, положительные и отрицательные эмоции психологически различимы, играют разные роли и определяют степень функциональности личности. Как утверждается в ее теории, в отличие от отрицательных эмоций, положительные усиливают осознание и когнитивные процессы таким образом, что расширяют поле внимания и познания человека на мир и позволяют ему воспринимать больше информации о своем окружении, тем самым создавая эффект «расширения». Кроме того, в отличие от негативных, позитивные эмоции позволяют индивидуумам «развивать» долговечные и «эффективные личностные ресурсы», такие как «компетентность (например, мастерство взаимодействия с окружающей средой), смысл (например, смысл жизни), оптимизм (например, способы мышления), жизнестойкость, самопринятие, позитивные отношения, а также физическое здоровье», создавая тем самым эффект «развития», «благодаря которому люди могут более успешно преодолевать жизненный путь»14. С точки зрения Фредриксон, «процветают» именно те, кто прибегает к эффекту «расширения и развития» от положительных эмоций, то есть являются «полностью психически здоровыми» и «живут в оптимальном диапазоне человеческого функционирования»15. Таким образом, ключевым моментом теории является то, что счастливые люди «не просто чувствуют себя хорошо и одновременно делают хорошо», а скорее «делают хорошо, потому что чувствуют себя хорошо»16.

Далее Фредриксон выдвинула гипотезу о естественном, врожденном противостоянии положительных и отрицательных эмоций, утверждая, что, в то время как отрицательные эмоции развились для выживания, положительные прошли естественный отбор благодаря их влиянию на личностный рост17. Таким образом, утверждалось, что положительные и отрицательные эмоции обладают врожденной и функциональной несовместимостью и асимметрией, которая проявляется на эволюционном, физиологическом, психологическом и социальном уровнях. Что касается несовместимости, «гипотеза отмены» Фредриксон утверждает, что «положительные эмоции так или иначе несовместимы с отрицательными»18. Оказывается, положительные эмоции служат «буферами» и «эффективными противоядиями от затяжных последствий отрицательных эмоций»19. Она отметила, что «точные механизмы» этого разрушающего эффекта «неизвестны», но, по ее мнению, не вызывает сомнений тот факт, что положительные эмоции помогают людям уменьшить и сгладить вредное физиологическое, психологическое и социальное влияние отрицательных эмоций, например, повышенный риск сердечно-сосудистых проблем, депрессии, или слабое проявление стратегий преодоления трудностей и социально-эмоциональных навыков20. Жизнестойких людей привели в качестве примера «успешных пользователей, применяющих эффект отмены с помощью положительных эмоций», а также как пример воздействия положительных эмоций на адаптивное поведение: положительные эмоции «создают психологическую устойчивость, а не просто отражают ее»21.

Что касается асимметрии, Фредриксон утверждала, что «позитивность преобладает над негативностью по частоте, а негативность — над позитивностью по интенсивности»22, а значит, чтобы положительные эмоции проявили свои эффекты расширения, развития и отмены, соотношение положительных и отрицательных эмоций должно быть не менее 2,9:123. Например, по мнению Фредриксон, «успешные браки характеризуются соотношением позитивности примерно 5:1, в то время как браки, идущие к распаду, имеют соотношение примерно 1:1»24. Причина заключается в том, что более высокое соотношение позитивных и негативных эмоций вызывает «восходящие спирали», которые противостоят «нисходящим спиралям» негатива и увеличивают функциональные ресурсы индивидов, «включая их когнитивные ресурсы (например, осознанность), психологические ресурсы (например, мастерство взаимодействия с окружающей средой), социальные ресурсы (например, хорошие отношения с другими людьми) и физические ресурсы (например, уменьшение симптомов болезни)»25. Исследовательница осторожно указывает, что слишком большое количество положительных эмоций, например, соотношение примерно 11:1, согласно Фредриксону и Лосаде26, может быть в некой степени вредным, но позитивные психологи обычно утверждают, что никаких признаков дисфункции не обнаруживается даже при очень высоких уровнях счастья и позитивности27.

Повсеместный энтузиазм, вызванный «коэффициентом позитивности» Фредриксона и Лосады, который, по словам Фредриксон, повлек за собой «значительное открытие» в психологической науке28, существенно ослаб после публикации в 2013 году разрушительной критики Брауна, Сокала и Фридмана. В своей работе Браун и его коллеги подробно рассмотрели теоретические и методологические основы этого соотношения, особенно использование дифференциальных уравнений для его обоснования. В то время как Фредриксон заявляла, что эти уравнения представляют собой надежное математическое доказательство «переломной точки, за которой полное воздействие положительных эмоций разблокируется»29, Браун и коллеги убедительно доказывали обратное, утверждая, что «существование критического минимального коэффициента позитивности 2,9013 совершенно необоснованно» согласно этому методу30. Браун и коллеги заявили, что они «удивлены», что никто не подверг сомнению обоснование понятия положительных коэффициентов.

Фредриксон и Лосада (2005) фактически утверждали, что они открыли универсальную истину о человеческих эмоциях, результативную для отдельных людей, пар и групп произвольного размера и способную быть выраженной численно до пяти значащих цифр. Они сделали это утверждение, проанализировав устные высказывания, сделанные в ходе серии часовых встреч в лабораторных условиях бизнес-командами ровно из восьми человек, и торжественно упоминая уравнения