— Совершенно верно, — кивнул Хантер, придвигаясь ко мне. — Ну а нам следует полностью использовать все преимущества нашей невероятной кровати.

Позже, к вечеру, мы лежали перед камином, лениво рассуждая о наших дальнейших планах. Атмосфера была идеальной — уютной и чувственной. Камилла права: мне следует убедить Лорен выйти замуж. Только тогда моя подруга узнает, что такое настоящие чувства.

— Почему бы нам не открыть наши подарки? — спросила я перед ужином. — Ужасно хочется узнать, что ты приготовил.

— О, дорогая, боюсь, у меня все очень скромно. Ты будешь разочарована.

Как мило Хантер притворяется, что не приготовил мне сюрприза! Мне не терпелось увидеть кулон.

Когда Хантер исчез в гостевой спальне, где хранил подарки, я вытащила из-под кровати свои — две книги и парижское фото: я и Хантер на ступеньках отеля. Я отдала вставить снимок в рамку и выгравировать надпись.

Захватив подарки, я вернулась в гостиную и положила свертки перед Хантером, сидевшим, скрестив ноги, перед камином. Перед ним стояла маленькая квадратная коробочка, завернутая в ярко-красную бумагу и перевязанная серебряным бантом. Размер определенно совпадает. Именно в таких коробочках и покупают драгоценности.

— Открой сначала мои, — попросила я, стараясь, чтобы это прозвучало как можно беспечнее.

— Как трогательно, дорогая! — воскликнул Хантер, увидев фотографию, и поцеловал меня в губы. — Я просто счастлив. А теперь ты.

Он протянул мне сверточек, и я заметила, что ему немного не по себе. Это хороший признак. Должно быть, не уверен, понравится ли мне кулон.

Я принялась развертывать подарок. Под слоями красной бумаги оказалась черная кожаная коробочка.

— О! — восхитилась я, глядя на Хантера. Он встревоженно хмурился. Какой же все-таки славный у меня муж!

Я подняла крышку и увидела несколько слоев тонкой оберточной бумаги.

— Я так взволнована, дорогой…

Под бумагой что-то поблескивало. Я вынула это что-то и…

— Серебряное кольцо… для салфетки? — воскликнула я, стараясь изобразить восторг.

— Я думал, тебе понравятся выгравированные на нем розы, — угрюмо буркнул Хантер.

Может, он заметил, что я разочарована? Но мне не хотелось обижать его, поэтому, вымучив улыбку, я поцеловала его в нос.

— Обожаю розы. Выглядят так романтично… на кольце для салфетки.

Но где же, о, где же мой кулон?!

— Никаких допросов. Это еще недостоверное свидетельство измены, — объявила Лорен.

— Измена, — повторила я. Жуткое слово окончательно выбило меня из колеи.

— Единственное реальное доказательство адюльтера — чужие трусики-танга, найденные под подушкой в твоей спальне. А кулон… мало ли чего ты ожидала и не получила? В суде это даже рассматривать не будут. Может, Хантер просто о нем забыл.

Мы с Лорен решили пообедать вместе на террасе «Идеала». Солнце пекло так, что лыжники раздевались до футболок и обедали в таком виде. Однако для подобных бесед место было явно неподходящим: сюда стекались все жители деревни, и ни в зале, ни на террасе не осталось ни одного свободного столика.

— Лорен! Ш-ш-ш! — прошипела я, с беспокойством оглядывая обедающих. Никто не обращал на нас ни малейшего внимания. — Что же мне делать?

В этот момент — назовите это совпадением или просто пристрастием к горным лыжам — в дальнем углу террасы появилась сама София в кремовом лыжном костюме. Когда она нагнулась, чтобы расшнуровать ботинки, я заметила красную звездочку на ягодице. Такое же лыжное снаряжение, как у Марси!

Она сняла куртку и завязала рукава на талии, оставшись в тонкой розовой футболке, прекрасно оттеняющей ее загар. Шестеро французов, сидевших через два столика от нас, мгновенно заволновались.

— София! Иди к нам! — окликнули они. София помахала рукой и стала пробираться в их сторону.

— О Боже. Она направляется сюда.

— Будь невозмутимой, спокойно поздоровайся. Нет, будь сверхдружелюбной, — скомандовала Лорен. — Привет, София!

София повернулась, увидела нас и с улыбкой шагнула к нашему столику.

— Лорен! Сильви! Привет! Большое спасибо за прошлую ночь. Пьеру так все понравилось… чудесная вечеринка. Я слышала, Эжени устроила стриптиз в твоей ванной…

Внезапно что-то привлекло мое внимание. Если я не ошиблась, в вырезе футболки виднелся знакомый кулон. При каждом движении Софии он раскачивался, поблескивая. Я отчетливо разглядела платиновую цепочку с большим прозрачным лилово-розовым камнем, обвитым буквой «С», усыпанной бриллиантиками. Верх изящества!

«Не может быть, — вертелась у меня мысль. — Не может быть!» Я снова присмотрелась в надежде, что не выдам себя, но София перехватила мой взгляд.

— О, Сильви, так ты еще не видела мой рождественский подарок?

И, пересказывая нам проделки Эжени, она продолжала вертеть в пальцах чудесный камень, после чего сунула его в рот и стала сосать. Неужели специально выставляет напоказ?!

Пытаясь скрыть досаду, я схватила новые темные очки из «Гермеса». Увы, благодаря поляризующим линзам кулон стал выделяться еще отчетливее. Как я и думала, он был точной копией рисунка из компьютера. Никогда в жизни я так не жалела о покупке лыжных очков за целых шестьсот пятьдесят евро!

— Господи, Сильви, когда ты в последний раз ела? — громовым голосом осведомилась Тинсли. Ей и в голову не приходило говорить потише, хотя сюда, в «Сохо-Хаус», на закрытый показ нового фильма собралось множество людей. Впрочем, в Нью-Йорке принято вести себя именно так, тем более что здешние обитатели не считают особенно хорошим тоном на самом деле смотреть кино даже на закрытых показах. Все, что их интересует, — это наряды знакомых, пусть в зале слишком темно, чтобы как следует их разглядеть.

— Я просто устала. Ш-ш-ш… — прошептала я, показывая на экран.

Честно говоря, я почти не спала с тех пор, как мы вернулись из Мегева. Последние несколько дней рождественских каникул превратились в кошмар. Хантер был в полном восторге и развлекался на полную катушку, а меня трясло от злости. Я почти не снимала злосчастных очков и была так взбешена встречей с Софией в «Идеале», что решила, вернувшись домой, первым делом решить, что делать дальше. Перелет окончательно меня вымотал, и, вернувшись в Нью-Йорк, я была так измучена и напряжена, что выглядела мрачнее тучи.

Тем вечером в начале января Теккерей устраивал показ фильма «Женщины», комедии о разведенках, которую мне меньше всего хотелось смотреть. Но что я могла поделать? Для Текка это стало большим событием, и я надеялась, что, если приеду в последнюю минуту, когда свет уже будет выключен, никто не заметит моего изможденного лица. К сожалению, единственное оставшееся место находилось в глубине комнаты, как раз между Тинсли и Марси. Чуть дальше сидела Фиби.