Впрочем, он мог просто припрятать один-два контейнера, чтобы затем, истребив ненужных свидетелей, на какое-то время уйти в подполье, обзаводясь при этом чужими документами и чужой биографией.

«Да, риск появлялся немалый, – тут же признал барон. – За тобой, конечно же, началась бы охота. Однако тогда ты, по крайней мере, знал бы, во имя чего рискуешь. Теперь же ты поддаешься не меньшему риску только потому, что присутствовал при захоронении сокровищ фельдмаршала. Но при этом вынужден всячески скрываться, уходить от преследователей и, что самое ужасное, «по нищете своей монастырской», зарабатывать на хлеб где и каким угодно способом. Что недостойно твоего аристократического титула, барон фон Шмидт, недостойно…

Другое дело, что в то время к подобному повороту событий – бунту, путчу, захвату корабля – ты попросту оказался неготовым».

Конечно, в дни «африканского рейда» фон Шмидт еще многого не мог предвидеть из того, что ожидало и сам рейд, и талантливого командующего Африканским корпусом фельдмаршала Роммеля. В частности, ни того, что Германия столь стремительно покатится к полному поражению; ни того, что фельдмаршал – вчерашний любимец фюрера и «герой германской нации», как называла его правительственная пресса, – в одно мрачное утро вдруг окажется в положении изгоя, от которого постепенно отвернется весь политический бомонд рейха…

Да и того, что, в конце концов, в роли пристанища сокровищ Лиса Пустыни предстанут прибрежные воды Корсики, острова с весьма сомнительным франко-корсиканским сепаратистским будущим, – оберштурмбаннфюрер тоже предположить не мог.

То есть оправданий и оговорок можно было найти сколько угодно. Но ведь дело в том, что в реальности он, барон, оберштурмбаннфюрер СС, начальник охраны конвоя, даже не пытался начать свою собственную игру. Не пытался – вот в чем истина! «Людей ты не подбирал, планов захвата не разрабатывал, хоть как-то влиять на ход событий не решался, – жестко упрекал себя в эти минуты фон Шмидт. – Так что все то время, которое ты мог позволить себе потерять, ты уже потерял. И рассчитывать на отсрочку не приходится.

…А тебе не приходило в голову, – неожиданно одернул себя барон, – что слегка завуалированные упреки, которыми осыпал тебя обер-лейтенант кригсмарине, рассчитаны были вовсе не на запоздалое раскаяние, а на то, чтобы заставить тебя внутренне взбодриться? Вот именно, взбодриться и понять: жизнь дает тебе еще один шанс оказаться в роли вершителя судьбы сокровищ Роммеля. Причем шанс этот появляется как бы вне твоей воли. Остается решить, как его использовать».

Шмидт уже уяснил для себя, что он должен помочь в поисках сокровищ фельдмаршала. Вопрос заключался в другом: кому именно помогать, до каких реальных пределов суживать круг новых посвященных в эту «тайну наследия Роммеля», а главное, кого выбирать в союзники, когда дело все же дойдет до дележа добытого?

Май 1960 года. Отель «Пристанище паломника» на северо-восточном побережье Корсики

Владелец отеля фон Шварц обожал эти предвечерние часы, когда после ужина постояльцы отправлялись в Бухту Безмолвия, чтобы совершить – как здесь принято было считать – вечернюю купель и воспринять благость заходящего солнца. Он постоянно заботился о появлении все новых и новых традиций своего отельного комплекса, заставляя при этом сотрудников ненавязчиво пропагандировать их и всячески оберегать.

Вот и его полусонное возлежание в плетеном кресле, установленном в крохотной беседке на столь же крохотном плато, высившемся рядом с рестораном «Солнечная Корсика», тоже превратилось в одну из таких нерушимых традиций. Все знали, что в эти полтора часа хозяин «Пристанища паломника», находится там, на плоской вершине Сигнального Холма, однако никто, кроме начальника охраны туркомплекса майора СС Денхофа, не смел нарушать его безмятежное «созерцание мира». И неважно, что «мир» этот ограничивался всего лишь двумя разделенными узким скалистым перешейком бухтами да небольшой частью открытого моря за ними.

Опускаясь на свой «вселенский трон», фон Шварц всякий раз мысленно благодарил Всевышнего и… Скорцени. Всевышнего – за то, что помог его отельному комплексу, хоть и с разрушениями, но все же пережить войну. А Скорцени – за то, что благодаря его связям с близким окружением понтифика, в частности, с его любимой «папессой», а также с офицерами из службы безопасности Святого престола тот сумел добиться, чтобы ватиканские чиновники в сутанах объявили «Корсику» – как в свое время назывался туркомплекс – «паломническим пристанищем».

Да, название пришлось сменить, зато «храмовая служба» Ватикана не только не позволила бывшей «Корсике» перейти в чужие руки, но и взяла ее под свой церковный протекторат. Это сразу же позволило «Пристанищу паломника» обрести определенный статус экстерриториальности, а главное, превратиться не только в один из перевалочных паломнических центров, но и в перевалочную базу для бывших высокопоставленных чинов СС. Что уже само по себе должно было служить гарантией долгого и безбедственного существования «Пристанища», как обычно именовали его постояльцы, опуская определение «паломника».

– Разведка докладывает, что в Лунной бухте появилась небольшая яхта «Клеопатра» в сопровождении двух моторных рыбачьих баркасов, – как всегда, неожиданно и неслышно появился за спиной у Шварца начальник охраны «Пристанища».

– Притом что люди, которые находятся на этих суденышках, так же мало напоминают рыбаков, как я – благоверного кардинала, – «углубил» его мысль фон Шварц.

– По-моему, еще меньше.

– Сколько их?

– По трое бездельников на баркасах, да команда яхты состоит как минимум из шести мореплавателей.

– Это все, что твоя разведка знает о них?

– Они появились в Лунной бухте только сегодня утром.

– Теряешь нюх, Инквизитор, теряешь…

– Судя по флагу на яхте, это французы.

Среднего роста, худощавый, с узкоскулым прыщеватым лицом, Денхоф не принадлежал к тем людям, которые способны производить впечатление своей пышущей здоровьем фигурой и вообще своей внешностью. Зато никому и в голову не могло прийти, что в свое время этот человек служил начальником штабного отдела абвера, а затем возглавлял особую следственную группу Главного управления имперской безопасности, специализировавшуюся по особым методам допросов, где за жестокость и безжалостность свою приобрел кличку «СС-инквизитор», ставшую впоследствии его агентурным псевдонимом. Зато вряд ли кому-либо из непосвященных в биографию Денхофа придет в голову заподозрить в нем кадрового разведчика, штурмбаннфюрера СС, да к тому же обер-палача СД.

– Флаг может свидетельствовать всего лишь о государственной принадлежности яхты, если только он вообще способен о чем-либо свидетельствовать.

– Наша разведка выяснит, – заверил владельца «Пристанища» старый служака Денхоф.

– Забыли уточнить, что выяснит сегодня же.

– Уже выясняет. Мои люди еще не давали повода сомневаться в своем профессионализме и своей прилежности.