Вот что лично мне рассказывал его боевой друг, мой крёстный, Сычёв Александр Степанович: «Федька удивлял нас своими выходками. Например, командир роты всегда предупреждал, чтобы взводный впереди себя пропускал танк, сам шёл под номером два, этим он пытался уберечь командира взвода. Где их набрать, этих командиров? Танки не прогуливались, а шли по минным полям, причём, немцы же не просто наблюдали за ходом, а всячески пытались оборвать этот ход, чтобы нарушить план наступления. Громили нас из пушек дальнобойных, даже авиацию враг нередко тут же применял. Что говорить, в огне мы двигались, потому и гибли. Экипажи менялись часто. А батька ваш всегда шёл в первых рядах, впереди своего взвода. Первый — это, считай, смертник, ему первому болванка достаётся. В атаке тоже первый горит. Тело человеческое горит — будь здоров!

А самое интересное, как все заметили, Федька был словно заговорённый. Командир же взвода всегда в одном танке с экипажем, да если ещё учесть, что впереди едет, тут уж полагалось быть убитым, взорванным. Танк можно было бросать на поле только в том случае, если он горит или лишился хода и вооружения. Иначе весь экипаж попадал в особый отдел для разбирательства. А это плохое, скажу тебе, дело и закончиться может запросто трибуналом.

Фёдору везло даже тогда, когда машина лишалась хода, когда механика-водителя, например, ранило. Батька же ваш непросто свалился в командиры, до этого механиком-водителем был. Вот и выручал экипаж. Ранен был он не единожды, а про контузию вообще помолчу. Там мы все были контуженные. Фёдор не выходил из строя. Всё говорил: „Это царапина в сравнении с Ржевом. Тут болеть некогда, а то победу провороню“».

За награды моего отца, полученные величайшим героизмом, порой, безрассудной храбростью, мы могли бы есть вдоволь хлеба, даже, пусть редко, но покупались бы конфеты. Не ожидали бы обносков от добрых людей, не носили бы одежду «до дыр», не стыдились бы своей одежды. Бегали бы в кино, билет на которое стоил всего-то пять копеек, правда, нам требовалось двадцать копеек на всех четверых. А это целый брусок хозяйственного мыла, которым можно было выстирать многое.

Бесплатные квартиры, которые выдавали фронтовикам или их вдовам, мы тоже не получили, потому что родителей давно не было в живых.

Зачастую получали те, кто ни разу не был на передовой, как говорится: «не нюхал пороха», кто «роднился» с сельскими советами, с военкоматами.

Да, несправедливости много. И всё же я радуюсь тому, что мой отец настоящий герой, что его дети выросли настоящими людьми, что родились и выросли прекрасные внуки, про которых люди говорят, что они «От Бога». Подрастают правнуки, которые гордятся не только подвигом своего прадеда и его боевых товарищей, но и подвигом всего советского народа в годы войны, потому что борьба с врагом была всенародной.

Я уверена, что наследники боевой славы моего отца будут нести её с честью, передавая из поколения в поколение.

На поле боя

Справка. Танковая атака сопровождалась ударами авиации и артиллерии. Возглавляя атаку пехоты, танки принимали удар немецких противотанковых пушек и преодолевали заграждение, а самоходки держась позади, поражали обнаруженную технику и огневые точки, проделывали огнем бреши в заграждениях и минных полях, работали как артиллерия.

Отдельные тяжелые полки и бригады прорыва были гвардейскими. Их особая задача, самая дорогая бронетехника и зашкаливающая смертность, дали особый приоритет.

Непосредственно на поле боя отдельные танковые части разворачивались в 3 линии. Впереди всех шли танки-тральщики, проделывающие проходы в минных полях. Следом шли ударные батальоны ИС-2 вперемешку с Т-34–85. Через 300 метров ползли самоходки тяжелых полков и артдивизионов пехотных дивизий, он вели за собой густые цепи пехоты.

Наконец еще через 300 метров шли резервы — мотопехота на танковой броне, танковые роты, что должны заменить павших или поддержать быстрый прорыв…

Еще в ходе операции «Багратион» летом 1944 года первое применение танковых частей прорыва привело большим потерям до 80 %.

А когда Черняховский пытался с ходу захватить Восточную Пруссию осенью 1944, танкисты продолжили терять товарищей. С подготовленных позиций и засад немцы открывали огонь с гарантированной дистанции поражения.

После победы в Курской битве Красная Армия развернула стратегическое наступление от Невеля до Черного моря по фронтовой линии протяженностью 2000 км. На центральном участке фронта советские войска продолжали наступление и вышли к восточным районам БССР.

Планируя дальнейшие военные действия, Ставка Верховного Главнокомандования поставила перед советскими войсками задачу разгромить немецкую группу армий «Центр» и очистить от оккупантов всю территорию Беларуси. Для этого привлекались войска трех фронтов: Калининского (с 20 октября 1943 г. — 1-й Прибалтийский), Западного и Центрального (с 20 октября 1943 г. — Белорусский фронт).

Однако советское руководство не учло реального соотношения сил сторон. Ставка Верховного Главнокомандования полагала, что гитлеровцы, понесшие в летней кампании 1943 г. такие большие потери, настолько деморализованы, что не смогут сдержать наступление советских войск. Но для таких оптимистических прогнозов не было оснований. Красная Армия не имела достаточных резервов: не хватало боевой техники, вооружения и боеприпасов. Наступление началось в октябре 1943 г. и продолжалось на широком фронте до конца года.

До конца 1943 г. войска Западного фронта семь раз переходили в наступление на Могилевском направлении, но задач своих не выполнили. Ценой огромных потерь они смогли продвинуться вперед только на 10–20 км.

Осенью и зимой 1943–1944 гг. войска Красной Армии полностью или частично освободили 36 районов Беларуси, 36 районных и 2 областных центра: Гомель и Мозырь.

В июне 1944 года развернулись крупнейшие наступательные операции Советской Армии по освобождению Белоруссии.

Историческая справка. В широких масштабах противоминные тралы ПТ-3 применялись в 1944 г. во время освобождения Белоруссии — в