– Твой телефон звонит.

Истон стонет и закрывает рукой лицо.

– Который час?

– Три.

Я встаю и оглядываюсь в поисках своей обуви. Мне нужно домой. Хочу проверить, как там Дилан. Но мои движения замедленны, наверное, из-за обезвоживания. Я выплакала все запасы жидкости.

– Дня?

Телефон перестает звонить. Я замечаю свои кроссовки у двери.

– Утра.

Я с тоской смотрю на кожаную куртку. Не хочу ее оставлять, но это его куртка. Нельзя же постоянно воровать у него вещи.

– Утра? – Истон стонет от досады.

Телефон снова начинает звонить.

Мне становится не по себе.

– Думаю, тебе лучше ответить. Никто не станет звонить так поздно, если это не что-то срочное.

Истон отвечает не сразу, и мне в голову вдруг приходит мысль, что, возможно, девушки из «Астор-Парка» частенько звонят ему среди ночи. Ревность побуждает меня наклониться и подхватить с пола кожаную куртку. Он сам мне ее дал.

– Алло? – говорит Истон в трубку. Он слушает две секунды и тут же вскакивает. – Надеюсь, что это не дебильная шутка, – почти кричит он, но не от злости. На его красивом лице растянулась улыбка. – Скоро буду.

Истон опускает руку и поворачивается ко мне, продолжая ослепительно улыбаться.

– Он пришел в сознание.

– Кто? Себастиан?

– Да, – Истон лихорадочно кивает, – он очнулся!

– А-а-а! – кричу я, подпрыгивая на месте.

Наконец-то хорошие новости.

Истон танцует что-то свое, потом мы берем друг друга за руки и начинаем скакать по комнате, словно два дурака. В пол стучат.

– Угомонитесь там, или я вышвырну вас вон! – кричит домовладелец.

Мы тут же останавливаемся и смотрим друг на друга с радостным восхищением.

– Он очнулся, – шепчу я, как будто если заговорю громче, то брат Истона снова впадет в глубокую кому.

– Чертовски верно! – Истон оглядывается. – Нужно одеваться.

– Тебя подвезти? – спрашиваю я. Не помню, чтобы у дома стояла машина.

– Нет. За мной приедет Дюран.

Понятия не имею, кто это. Я беру обувь Истона и ставлю ее рядом с его ногами.

– У тебя есть носки?

– В сумке. – Он дышит себе на руку и принюхивается. – Черт, от меня несет, как от помойки. У тебя есть мятные леденцы?

Я проверяю карманы, но в них пусто.

– Черт. Ладно. Почищу зубы, чтобы Себ не потерял сознание, когда я заговорю с ним. Крикни, если увидишь у входа большой черный «Бентли».

Понятия не имею, что значит «Бентли», но поглядываю в окно, высматривая нечто большое, черное и дорогое. Я достаю из сумки носки, черные боксеры с белой прострочкой, на которых написано Supreme, и пару джинсов.

Я хочу извиниться перед его братом, но не знаю, хотят ли меня вообще там видеть. Истон сказал, что его семья не ненавидит меня, но как такое может быть? Пусть он утверждает, что это его вина и что близнецы неслись на бешеной скорости, все-таки это моя машина врезалась в их. Я отправила их сына, их брата в кому.

– Как думаешь, мне можно навестить его? – спрашиваю я Истона, когда он выходит из ванной. Я протягиваю ему ботинки, носки и трусы.

Он тяжело вздыхает.

– Блин, даже не знаю. Давай я сначала проверю, адекватен ли Сойер. Он защищает Себа и может сорваться на тебя. Мы все понимаем, что ты ни при чем, но Сойер чувствует себя виноватым из-за Себа, и ему хочется переложить вину на кого-то другого.

– Хорошо, – с сожалением соглашаюсь я. – Но хотя бы подарок я могу ему отправить? Что любит твой брат?

Истон усмехается.

– Девочек.

Я хватаю ботинок и швыряю ему в плечо.

Он со смехом ловит его.

– Карамельки в шоколаде.

Я поднимаю руку для следующего броска.

– Ты это только что сам придумал или он правда их любит?

– Он правда их любит, ты, маленькая фурия. – Истон наклоняется, чтобы быстро поцеловать меня. – Езжай домой к Дилан, но позвони мне, если вдруг что-то понадобится. Звони в любое время – утром, днем, ночью. Просто звони и все.

– Хорошо.

– И отвечай на проклятые сообщения!

– Есть, сэр! – Я отдаю ему честь.

Мы, улыбаясь, расходимся в разные стороны, и я снова поражаюсь магии Истона Ройала. Как бы я себя ни чувствовала, он единственный человек в моей жизни, которому удается заставить меня улыбаться.

Истон

– Как себя чувствуете? – спрашивает Дюран, когда мы отъезжаем от затрапезной квартирки, которую я начинаю считать своим домом.

– Устал, как собака, – признаюсь я.

– Да, вечер был волнительным, – соглашается он.

Еще как! Вся эта эмоциональная фигня может выжать из вас все соки, но, несмотря на усталость, я испытываю небывалую легкость, признавшись Хартли во всех грехах. И она не оттолкнула меня. Но ситуация в ее семье разрывает мне сердце, и это убивает меня. Мне нужно придумать план, как забрать Дилан из дома этого подонка, отца Хартли.

Я листаю свои сообщения.

Сойер: Себ очнулся.

Следующее сообщение написано минут через двадцать. Видимо, за это время Сойер позвонил папе в Дубай, и тот разбудил всех остальных.

Элла: Только что узнала от Каллума. Уже еду!

Рид: О да!

Гидеон: Мы с Ридом приедем завтра. У Рида контрольная в час. Держитесь!

Рид: Я пропущу ее.

Гидеон: Мы выезжаем сразу после контрольной Рида.

– Элла в больнице? – спрашиваю я Дюрана.

– Да, приехала минут десять назад.

– О, круто.

Дюран за считаные секунды доставляет нас на другой конец города. Помогло и то, что в этот час дороги почти свободны. Дюран не успевает полностью остановить автомобиль, как я уже выскакиваю из него, пробегаю мимо лифтов и несусь вверх по лестнице.

– Ш-ш-ш, – шикает на меня медсестра, когда я влетаю в коридор. Не обращая на нее внимания, я вваливаюсь в палату.

– Ты до смерти напугал нас, маленький засранец! – кричу я.

Себастиан показывает мне средний палец. Меня переполняет радость. Совсем недавно я думал, что нашу семью скоро ждет конец, как сказала Элла, но нет. Ничто нас не сломит!

– Тебе что-то нужно? Хочешь пить? Есть? – Я оглядываю комнату и останавливаю взгляд на шкафу в углу. Там наверняка найдутся еда и вода. Сойеру же надо было как-то поддерживать свое существование.