Саманта покраснела и, смутившись, умолкла. Дебби стояла, сложив руки на груди, и смотрела на нее упрямым бараньим взглядом. Губы ее кривила горькая усмешка.

— Миссис Дьюи, — заговорил инспектор Карлтон. — Вы взрослая и свободная женщина. Вы можете уехать с нами или остаться здесь, решать вам. Но решать надо прямо сейчас. Ввиду угрозы терроризма мое место в Лондоне, а не в этой богом забытой дыре.

— А моему мужу вы сказали?

— Я позвонил ему и сказал, что вы живы и здоровы. Но, где именно вы находитесь, не сообщил. Это ваше дело, говорить ему или нет.

— Дети тебя ждут, — сделала еще одну попытку Саманта.

— Ты уже поставила им диагноз? Острая психологическая травма? — насмешливо поинтересовалась Дебби.

Саманта обиженно замолчала. Она вызвала в памяти образ маленькой Дебби, разучивающей чечетку. Эта идеализированная картинка немного подняла ей настроение. Что ж, у Дебби бывали свои взлеты и падения, но все равно она оставалась ее лучшей подругой.

— Решайте скорее, — поторопил Дебби инспектор. — Мне надо возвращаться в Лондон. И у миссис Фоллоу полно срочной работы.

— Ладно, поехали, — устало произнесла Дебби. — Разве у меня есть выбор?

Она обошла Саманту стороной и села на переднее сиденье, рядом с инспектором Карлтоном, который уже заводил мотор. Саманта побледнела. В последний раз она сидела на заднем сиденье автомобиля в день аварии, стоившей жизни ее отцу. В зеркале заднего обзора она перехватила взгляд Росса Карлтона.

— Вы предпочитаете сесть впереди? — обратился он к ней.

— Я что, уже не имею права сидеть, где мне хочется? — возмутилась Дебби.

— Ничего, все нормально, — солгала Саманта.

— Ну смотрите, вам видней. — Он уже давил на газ.

Всю дорогу Саманта просидела с закрытыми глазами. Дебби, решив, что она заснула, начала жаловаться инспектору Карлтону на трудности жизни домохозяйки. Принадлежавший ее бабке домишко давным-давно выставлен на продажу, но найти покупателя все не удается, потому что ее братья заломили за него какую-то несусветную цену. Время от времени она сюда приезжала, главным образом когда мать соглашалась посидеть с детьми. И на всякий случай устроила себе там что-то вроде берлоги. В вечер своего исчезновения она добралась сюда автостопом.

Инспектор Карлтон напомнил ей, что голосующие на дорогах женщины нередко становятся жертвами насильников и даже убийц. Дебби пожала плечами и сказала, что ей в общем-то плевать. Росс Карлтон поинтересовался, не приходило ли ей в голову проконсультироваться с врачом? Или, например, спросить совета у подруги — все-таки психолог со степенью? Дебби разразилась язвительным смешком: у Саманты бездна теоретических познаний, но никакого представления о реальных семейных проблемах. Она никогда не была замужем, живет с бабкой. Какой совет она может дать многодетной матери, супруг которой не желает принимать участия в воспитании собственных отпрысков?

Инспектор Карлтон ничего на это не ответил. Всю оставшуюся дорогу он упорно молчал, зато Дебби до самого Лондона не закрывала рта. Инспектор бросил взгляд в зеркало. Пассажирка на заднем сиденье сидела с закрытыми глазами, но от его внимания не укрылась ее ладонь, судорожно сжимавшая дверную ручку. Подъезжая к развязке, он сбросил скорость и мягко вписался в поворот.

* * *

— Можете перестать притворяться, что вы спите, и пересесть вперед, — сказал он после того, как высадил Дебби возле ее дома.

Саманта открыла глаза. Машина стояла у обочины. Ни слова не говоря, она перебралась на переднее сиденье.

— По-моему, мне надо выпить, — минут через пять пробормотала она.

— А я как раз это и собирался вам предложить.

На втором бокале Саманта снова разревелась. Инспектор Карлтон смущенно огляделся. К счастью, в пабе было безлюдно. Он протянул ей свой последний носовой платок и утешительно произнес:

— Ваша подруга была не в себе. Не следует обращать внимание на то, что она про вас наговорила.

— Да разве в ней дело? Она ведь сказала правду. Я думала, что помогаю другим. Но кому я могу помочь? Я вообще не имею никакого морального права давать людям советы.

— Все-таки у вас ученая степень по психологии.

— Неужели вы думаете, что лучше делали бы свою работу, будь у вас степень по криминалистике?

— Ну, в моей профессии главное — опыт.

— Как и в моей. А его-то у меня и нет.

— Никогда не поздно начать.

Он взял ее за руку. Она ее не отняла. Он незаметно подал бармену знак, чтобы их напитки записали на его счет.

Она не возражала, чтобы он довез ее до дома. Мир у нее перед глазами слегка расплывался, и земля уходила из-под ног. Наверное, сказывался побочный эффект ношения контактных линз.

Прежде чем сесть за руль, он помог ей застегнуть ремень безопасности. На первом же вираже голова Саманты опустилась ему на плечо. Свободной рукой он провел по ее вьющимся волосам и погладил ей затылок. Он не назвал бы ее красавицей, но в ней было что-то притягательное. Впрочем, он знал, что сопротивляться бессмысленно — его всегда неудержимо влекло к таким женщинам. Доблестный защитник вдов и сирот, особенно одиноких, он снова и снова наступал на одни и те же грабли. В прошлый раз он крупно погорел, связавшись с брюнеткой по имени Карла, подкупившей его своей якобы полной беспомощностью. Судя по всему, урок не пошел ему на пользу. Не зря лучший друг называл его сентиментальным инвалидом.

Возле дома Агаты он заглушил мотор. Саманта даже не пошевелилась. Сидя с закрытыми глазами, она напевала себе под нос детскую песенку, — как ему показалось, одну и ту же строчку. Ему оставалось только повернуть к ней голову и найти губами ее губы.

Через пять минут он помог ей выбраться из машины. Несколько метров, отделявших их от крыльца, они прошли тесно обнявшись.

Он не видел, что на втором этаже древнего здания в окне слева колыхнулась штора.

— Ангелы небесные, — пробормотала Агата, наблюдавшая за парочкой.

— Что такое? — встрепенулась полусонная Маргарет.

Истратив предыдущей ночью весь запас сил, она позволила себе немного вздремнуть на диване у сестры.

— Саманта вернулась. По-моему, она стала двоемужницей.

Понедельник, 17 сентября 2001 года

Пятнадцатая линия. Станция «Риджент-стрит». Сядьте в первый автобус, который подойдет к остановке 18 сентября после 12.30. Встреча на империале. Если ослушаетесь, ваши читательницы узнают, что вы вовсе не та респектабельная дама, за какую себя выдаете. В том числе моя жена.

На сей раз письмо пришло не в конверте, а на почтовой открытке с изображением лондонского Тауэра — башни, в которой в годы царствования сестры томилась Елизавета I.