Девки, которым нравится зависать на этом сайте, читает Ксения, вы бы хотели, чтобы вас вздрючили по-настоящему? Вы бы хотели, чтобы вас отымел настоящий мужик? Напишите мне по адресу [email protected], и я встречусь с вами в своем уютном подвальчике. Сначала я выпорю вас по вашим упругим попкам, потом заставлю лизать мой огромный дрын, а мой пес в это время будет пялить вас в ваши узкие влажные дырочки. Вы будете умолять меня вздуть вас как следует, но я сначала привешу к вашим сиськам такие гирьки, что соски у вас вытянутся до самого пола, а то и вовсе оторвутся, ха-ха, а потом мы с пацанами будем драть вас так, что наутро вы уползете от нас на карачках, и даже хваленый московский маньяк побрезгует вашими разорванными дырищами!

Ты – больной урод, читает Ксения, на этот форум ходят дети, вали отсюда. Куда смотрит модератор, читает Ксения, уберите из форумов грязь! Люди, опомнитесь, что вы пишете, читает Ксения, ведь это могут увидеть родственники убитых. Какая мерзость, читает Ксения, что за подонки пишут в этот форум. Да, читает Ксения, мы подонки, нам здесь по приколу.

Все это потому, читает Ксения, что люди забыли о Христе и погрязли в разврате. Все это потому, читает Ксения, что у нас теперь главное – деньги и выгода. Все это потому, читает Ксения, что русские люди забыли свою гордость.

Все это патаму, что эти сучки сами виноваты. Нармальную девушку никто не износилует, она просто НЕ ПОЙДЕТ с незнакомым мужиком. Моя сестра всегда одевается прелично, а не ходит, так что виден ливчик, как все эти шлюхи.

Читают ли это родственники погибших, думает Ксения, заходят ли они на сайт? Вспоминают ли о них те, кто пишут сюда? Я всегда считала, что безнравственно лезть с вопросами к тем, у кого траур, но сейчас я думаю, что, может, была и не права. Может, надо, чтобы люди прочли о том, какими девушками были эти Мария З., 23 года; Даша А., 16 лет; Юлия Б., 25 лет? Чтобы они перестали быть просто расчлененными телами, а хотя бы на миг стали девушками, которые любили и хотели быть любимыми, мечтали завести детей и встретить своего мужчину, надеялись на счастье, смотрели в окно вечером и думали о том, что будут делать завтра, смеялись шуткам, всхлипывали на похоронах и предполагали умереть в старости, окруженные любящими внуками. Когда я смотрю на их фотографии, думает Ксения, мне хочется плакать, но в глубине души я знаю: во всем, что случилось, есть какая-то страшная правда. Что наше будущее создано из грез и снов, что оно лопается, как радужный мыльный пузырь, как воздушный шарик, проколотый ножом, скальпелем, кусочком разбитого в ванной зеркала. Что я, молодая интересная девушка, успешный профессионал, главный редактор отдела новостей и без пяти минут звезда, чувствую, как под тонкой мыльной пленкой пузыря моего радужного будущего пульсирует смертный ужас, будто сердце под надрезанной кожей. Возможно, думает Ксения, я потому и делаю такой сайт, что мне интересно про этот ужас.

Надо все-таки что-то написать этой Пушистик, думает Ксения, а то она так и помрет дурой. Вот ведь, даже интересно, почему она меня так раздражает? Наверно, потому, что я на ее месте повела бы себя иначе.

Я думаю, читает Ксения, что тебя поймают рано или поздно. И сейчас я расскажу тебе, что делают с такими как ты на зоне. Тебя опустят как последнего петуха, ты будешь есть ****о из параши, а когда ты выйдешь, мы найдем тебя все равно и убьем, но не сразу.

Я думаю, читает Ксения, что, когда его поймают, его надо хорошенько допросить. Надо вызвать из Чечни наших разведчиков, которые допрашивают чеченских убийц, и пусть они допросят этого маньяка, и тогда он все расскажет

Я думаю, читает Ксения, что для таких нелюдей мало смертной казни. Таких надо пытать, чтобы они лучше поняли, что натворили. Я думаю, читает Ксения, что сначала надо снять с него кожу, но не всю, а то он быстро умрет. А потом вогнать ему в анус заточенный кол, а к соскам подвести электроток, чтобы он задергался, как лягушка. А еще надо подвесить его вниз головой, потому что мне говорили, что так дольше не теряют сознание.

Интересно, думает Ксения, что в голове у этих людей? Мне говорили, что так дольше не теряют сознание. Кто ему это говорил? Как проверяли? Иногда я не верю, что они ненавидят этого маньяка. Иногда мне кажется: все они чувствуют убийцу внутри себя. Иногда мне кажется, что он давно живет внутри меня, набухает, как зародыш в темноте матки, и однажды вырвется наружу, проломится сквозь мою грудную клетку, вырвется и скажет мне: Привет.

Привет, говорит Ксения в телефон, как у тебя дела? У меня тоже нормально. Я тут на форум зашла, у меня волосы дыбом, что там творится! Может, нам взять модератора? Прикинь, сколько это будет стоить, а то неудобно даже, ты сама зайди, почитай. А может, мы с тобой кофе попьем в обед, говорит Ксения, а то не виделись уже с прошлой недели, я по тебе соскучилась.

Нет, говорит Оля, извини, я не могу сегодня в обед, мне надо к врачу. Что-нибудь случилось, спрашивает Ксения. Нет, отвечает Оля, все нормально, просто я решила не оставлять ребенка. Хочешь, я пойду с тобой, говорит Ксения. Да нет, не надо, отвечает Оля, я тебе позвоню, если что понадобится.

Милая Люся, автоматически читает Ксения, я знаю, ты по-прежнему заходишь на этот форум. Тогда знай: за то, что ты сделала в прошлую пятницу, я поймаю тебя и вырежу твою матку вместе с кишками.

Милая Пушистик, пишет Ксения, я была так напугана за тебя, когда прочитала твою историю. Представляю, как ты напугалась! Надеюсь, маньяк не будет тебя преследовать больше. Держись, а если что – пиши сюда снова, мы все здесь очень беспокоимся за тебя.

Летом в Москве учишься передвигаться короткими перебежками, словно улица – это море, а ты должен доплыть с острова на остров. Кондиционер дома в спальне, кондиционер в машине, на работе, в клубе. В промежутке рубашка сразу намокает подмышками, запах собственного пота неприятен прежде всего самому себе – и никакой дезодорант не спасает. Острова в море, да, предпочел бы настоящее море, если не Лазурный берег, но хотя бы Грецию, или, на худой конец, Турцию, где сейчас отдыхает жена моего друга Майка с их семилетним сыном. Майк рассказывает, Любка звонит, жалуется, говорит – тяжело ей там одной, грозится, мол, будущим летом без него никуда не поедет.

Майк бы и рад поехать, пляж всяко лучше духоты ночного клуба, где кондиционер не справляется с испарениями сотен тел, большей частью – трогательно молодых. Если считать этот клуб островом, а жару – водой, то, похоже, вот-вот его постигнет судьба Атлантиды. Так себе остров, иными словами.

Когда-то я различал московские клубы, я думал, что это важно. Один казался мне модным, другой – уже вышедшим из моды. Сейчас они все слились в один сверкающий огнями танцпол, на котором пляшет молодняк, новое клубное поколение, пришедшее нам на смену. Они скачут под музыку, в которой я сегодня понимаю так же мало, как в клубах; скачут как щенки, развеселившиеся на собачей площадке.