роздых сам себе давая

От мук, покуда срок свой выжидал,

Бродил везде, негромко напевая.

Так тешил душу, что по край полна

Любовью горькой; песня, вот она:

62

«Прекрасный лик и сладостные взоры[28]

Очей, которых краше нет нигде,

Утрачены, и я лишен опоры,

Без них живу я в тягостной нужде

И до того дошел, душою хворый,

Что вместо вздохов счастья в сей беде

Я жажду смерти, не снося разлуки,

Из-за которой беспредельны муки.

63

Увы, Амор, почто же сразу ты

Меня не поразил стрелой смертельной?

Что не изгнал ты духа маеты,

Который мною правит безраздельно?

Как низко пал, я вижу с высоты,

И утешеньем в этой боли зельной

Лишь смерть одна; Амор, утратил я

Те очи, где явилась мощь твоя.

64

Когда, твердя приветствие учтиво,

На молодую даму погляжу,

Куда девалось мужество? Не диво,

Что я в груди стенаний не сдержу.

Те раны от любови несчастливой

Мне так напоминают госпожу,

Что, горе мне! дозволь Амор мне ныне,

Ее не видя, влекся бы к кончине.

65

С тех пор как волей сей судьбины злой

Глазам моим лишь морок предназначен,

Амор, молю, ты сам их мне закрой,

Ведь образ сей любовный мной утрачен;

Амор, оставь мне плоть мою нагой,

Коль скоро смертью жизни долг оплачен,

То смертный будет радостен исход,

Ты знаешь ведь, куда душа идет.

66

Достанется она рукам прекрасным,

Которым плоть мою вручал мой рок.

Не видишь, как мой лик ее ужасным

Оттенком мечен, о могучий бог?

И смерть с души одним движеньем властным

Тоски оковы снимет в должный срок

И приведет ее на лоно к дивной,

Лишь там покой, иное мне противно».

67

В таких словах тогда он пел точь-в-точь,

А после к давним стонам возвращался

И, лежа на кровати, день и ночь

О Крисеиде думам предавался,

Лишь этим только мог себе помочь.

И дни считать прошедшие старался,

Не веря в то, что на десятый день

От греков та придет в родную сень.

68

Обычного длинней и протяженней

Ему казались ночи, как и дни,

От проблеска зари на небосклоне

До первых звезд им мерились они.

Днем сетовал: «И что так медлят кони!

Как правит Солнце бегом четверни?»[29]

И в том же духе повторял при звездах:

«Час, два часа…» И так не зная роздых.

69

С уходом Крисеидиным луна

Была рогатой, округлилась ныне,

Так утром юноше была видна;

Он часто говорил себе в кручине:

«Едва рогатой станет вновь она,

Как в день, когда пришлось моей богине

Меня покинуть, сразу, верю я,

Ко мне вернется госпожа моя».

70

На греков стан, раскинутый под Троей,

Бросал он взоры; если ощущал

Тревогу прежде, то теперь другое —

Отраду только, и воображал

Оттуда ветра веянье любое

Дыханьем Крисеиды, повторял

Нередко речи он такого склада:

«Там или здесь души моей отрада».

71

И так, и по-другому проводил

Тогда часы, вздыхая повседневно,

И друг Пандар при нем всё время был,

Он утешал в юдоли сей плачевной,

Сколь мог старался, чтобы с ним Троил

Потешился беседой задушевной,

Надеждою питая вновь и вновь

Его благую, верную любовь.

Часть шестая

Здесь начинается шестая часть «Филострато», в которой перво-наперво Крисеида, будучи при отце своем, печалуется разлукою с Троилом; приходит к ней Диомед и в разговоре чернит всячески Троила и Троян, на сем признается ей в любви, та уклончивым ответом своим оставляет его в сомнении, по нраву ли это ей или нет; к Троилу она становится безразлична и начинает забывать его. Прежде же всего, как плакала Крисеида в разлуке с Троилом.

1

А в стороне другой, на бреге моря,

Средь многих ратных и немногих дам

Младая Крисеида слезы горя

Безудержно лила лишь по ночам,

Остерегалась днем, с судьбой не споря,

Поскольку бледность, худоба к щекам,

Цветущим, нежным некогда, пристала,

Здоровья прежнего как не бывало.

2

Она рыдала, вспоминая втай

Былые наслаждения с Троилом,

И всё-то про себя шептала, знай,

Как ей жилось еще недавно с милым,

Все их реченья, их любовный рай —

Всегда, как только было ей по силам;

И понимая: с ним разлучена,

Ручьями слезы вновь лила она.

3

Нет никого, чье сердце столь жестоко,

Что, слыша пени горькие сии,

Не зарыдал бы с ней в мгновенье ока;

Как только было время, от любви

Она рыдала в горести глубокой,

И здесь бессильны все слова мои;

А паче Крисеиду огорчило,

Что не с кем горем поделиться было.

4

На стены Трои обращала взгляд,

На башни, на дворцы и цитадели

И говорила: «Сколько, ах, отрад

Недавно там вкусить мы с ним успели,

И вот я здесь, во мне страданья ад,

Красы мои от горя потускнели.

Увы, что ныне делаешь, Троил?

Еще меня ты, часом, не забыл?

5

О горе мне! Поверила б тебе я,

Пошла бы на край света за тобой,

Тебе ни в чем противиться не смея,

Сейчас не знала б муки никакой

И обрела бы счастье, не робея.

Вернуться мы б могли в момент любой,

И кто бы мне сказал дурное слово

За