— Этого будет мало.

— Но нам надо держать людей и во втором эшелоне.

— Если японцы прорвут оборону капитана Новикова, то мы их уже не сдержим и всем составом. Так что давай предварительно выставим весь первый взвод и два отделения второго с двумя пулеметами. От группы там будут «сорокапятки». А дальше по ходу развития событий будем корректировать, какое направление усиливать.

— Хорошо. Так и решим.

После этого разговора капитан Гандориг вызвал к себе заместителя старшего лейтенанта Соела Тибригэра, который должен был определить место для быстрого оборудования позиций заслона от прорыва противника с фланга, а также командиров первого и второго взводов, старших лейтенантов Торхана Бержингина и Нарата Салбиуна. Он поставил им задачу, и монгольские бойцы активно взялись за работу. Они не знали, что японцы перенесли срок выхода к укрепрайону на более позднее время, спешили. Поэтому уже к полудню, когда солнце встало в зенит, позиции были готовы. Недавние пограничники успели перегруппироваться, замаскировать танки и бронеавтомобили.

Наступила тишина. Советские и монгольские бойцы пообедали прямо на позиции.

Данных о подходе противника все не было. Это обстоятельство заставляло капитана Новикова нервничать. Он решил вызвать на связь майора Филатова.

Командира батальона на месте не оказалось, дежурный связал Новикова с начальником штаба капитаном Сагидовым.

— Добрый день, Анвар Рустамович.

— Добрый, Сергей, если его можно назвать таким.

— Пока можно.

— Вот именно, всего лишь пока. Что у тебя?

— У вас есть информация по действиям японцев? А то день проходит, а самураев нет.

Начальник штаба усмехнулся и спросил:

— Это тебя огорчает?

— Это меня нервирует. Не люблю, когда не понимаю, что происходит. Японцы оперативно вышли к Холару и застряли там. Почему?

— Я обязательно переадресую твой вопрос полковнику Танаке.

— Смотрю, у вас в Хамтае весело.

Начальник штаба вздохнул и сказал:

— Да уж, веселее некуда. Мы получили информацию об артиллерийской батарее японцев, и, знаешь, эти новости настроения не повышают.

— Что за батарея?

— Восемь орудий калибром сто пятьдесят миллиметров.

— Где их позиции?

— Точно это неизвестно, но если исходить из того, что дальность стрельбы гаубиц составляет почти двенадцать километров, а обстреливать им предстоит и Хамтай и Номан, то где-то между этими населенными пунктами. Я смотрел карту. Есть три места, подходящих для дислокации батареи. Где конкретно она встанет, узнать, боюсь, мы не сможем, если только командование не использует воздушную разведку. Впрочем, особой разницы в том, где японцы устроят позиции батареи, нет. Все три места находятся недалеко от селения Сайхар, соответственно в семи и девяти километрах от Номана и Хамтая, за сопками. Так что она достанет наши позиции, может применить фугасные, бронебойные, дымовые и шрапнельные снаряды, губительные для пехоты.

— Штаб батальона не рассматривает вопрос выхода к батарее какого-то подразделения и уничтожения ее на позициях?

— У нас нет диверсионных подразделений. Тебе ли это не знать?

— Но можно послать пехотное.

— Уже нельзя. Все роты, взводы, отделения разведены по позициям обороны. На данный момент мы переносим штаб в блиндаж, ближе ко второй линии.

— Понял. Благодарю за информацию.

— Не за что. Жди, капитан, японцы непременно объявятся.

— Вопрос в том, когда?

— И на него получишь ответ. Отбой!

— Отбой!

Время тянулось медленно. Постоянно шли доклады с передовых постов. Капитан Гандориг сообщил о занятии полуротой рубежа прикрытия северного фланга. А японцы все не появлялись.

В 13.00 майор Куроки приказал связисту вызвать командира батальона.

Тот ответил тут же:

— Слушаю!

— Провели глубинную разведку, имею достаточные данные по укрепрайону у Номана. Прошу подтверждения начала выхода непосредственно к советско-монгольской тактической группе в четырнадцать часов.

— Подтверждаю и напоминаю, ты должен выйти к району обороны и рассредоточиться на рубеже подготовки штурма, не ближе километра от вражеских позиций.

— Я все хорошо помню. Могу узнать, что со вторым и третьим подразделениями, а также с артиллерийской батареей?

— Все идет по плану. Иначе я не стал бы подтверждать приказ.

— У меня все. В четырнадцать начинаем выдвижение к Номану.

— Удачи!

Связь прекратилась.

Куроки и подумать не мог, что комбат уже покинул Сумэ-Дин и разговаривал с ним с объекта 22, где находились еще две роты, формирование которых к этому времени было закончено. Боевой техники у них не было, только автомобили для перевозки личного состава. Третье такое же подразделение уже вышло в район разворачивания гаубичной батареи капитана Мэнэбу Кикути.

Не знал майор и того, что в смешанном авиационном полку, обеспечивающем действия бригады, к вылету готовятся десятки бомбардировщиков и истребителей. Впрочем, ему было известно, что без артподготовки и авианалета наступление на Номан и Хомтай обречено на провал.

В 13.30 Куроки объявил построение личному составу. В 14.00 колонна начала марш на запад. В заданный район, а именно на рубеж подготовки штурма, подразделение Куроки вышло с опережением графика, в 16.40.

Майор тут же позвонил командиру батальона.

— Докладываю! Усиленная рота разворачивается на рубеже подготовки штурма, в одном километре от позиций обороны русских и монголов. С высоты через стереотрубу видны их позиции, но не техника. Укрепления, признаюсь, не впечатлили меня.

— Не нужно недооценивать противника. Тот факт, что ты не видишь технику, говорит о высоком профессионализме командира тактической группы. Ему удалось спрятать все боевые машины.

— Я слышу вас так хорошо, будто вы находитесь в каких-то километрах от меня, а не в Сумэ-Дине.

Танака рассмеялся и заявил:

— Ты прав. Я нахожусь на объекте двадцать два.

— Вот как? — удивился Куроки.

— Да, со мной две штурмовые роты резерва, третья только что, как мне доложили, вышла к позициям гаубичной батареи. Да, еще минут пять назад со мной связался капитан Одзава. Он также вывел свою усиленную роту на рубеж подготовки штурма.

— Мы можем начинать?

— Не торопись, майор. Все действия только по моим приказам.

— Я понял. Жду команды на штурм.