Я продолжал идти.

— В таких делах все относительно, — объяснил я. — Когда ваша сестра назвала Вулфа дешевым слизняком, я даже не погрозил ей пальцем, а отшлепать ее и вовсе не хотелось. Но желание смазать с его лица эту ухмылку было неодолимым — даже не скажи он ни слова, даже будь он вдвое меньше. В любом случае, следов на нем не останется. Посмотрите, как меня отделала ваша матушка, а я даже не ухмылялся.

Это ее не убедило.

— В следующий раз такие дела улаживайте без меня. Кто вас все-таки поцарапал?

— Пол Эмерсон. Сейчас я с ним просто поквитался. Если не будете мне помогать, мы этот футляр не найдем никогда.

Час спустя мы сидели на траве у ручья, чуть ниже моста, и обсуждали перспективы на ленч. Она вежливо уверяла, что не видит причин, способных помешать мне сесть за стол в их доме, я же категорически возражал. Миссис Сперлинг и Джимми я застукал, выражаясь профессиональным языком, на «взломе и проникновении», Уэбстера Кейна Вулф обозвал лжецом, Эмерсона я только что похлопал по щекам — мне не улыбалось проводить время за ленчем в такой компании. Да и выполнить задание мне, судя по всему, не удалось. Я уже обшарил, насколько мог в присутствии дамы, всю территорию от дома до моста и даже отчасти за мостом, остальное постараюсь осмотреть по пути домой.

Медлин покусывала зубами травинку, зубы у нее были ровные и белые, но в глаза не бросались.

— Я устала и проголодалась, — заявила она. — Вам придется нести меня домой.

— Хорошо, — я поднялся. — Если дышать буду глубоко и прерывисто, постарайтесь правильно понять причину.

— Обязательно ошибусь, — она откинула назад голову и взглянула на меня: — Но, может быть, сначала скажете, что вы все-таки искали? Неужели вы подумали, что я стала бы пыхтеть с вами все утро ради какого-то футляра для удостоверения?

— Что-то я не заметил, чтобы вы пыхтели. А чем вас не устраивает футляр для удостоверения?

— Всем, — она выплюнула травинку. — По-вашему, у меня нет глаз? Или вы меня совсем за дуру держите? Половину времени вы шныряли по местам, где не могли потерять не только футляр, а вообще ничего. На берегу ручья я уж думала, вы начнете искать под камнями. — Она взмахнула рукой. — Их тут тысячи. И все в вашем распоряжении. — Она поднялась и отряхнула юбку. — Только сначала отнесите меня домой. А по пути расскажете, что искали, или я разорву вашу фотографию.

— Попробуем договориться, — предложил я. — Я расскажу, что искал, а вы поделитесь мыслью, которая посетила вас во вторник. Помните, в понедельник вечером вы что-то видели или слышали и кого-то заподозрили, но делиться со мной не стали, чтобы сберечь отцовские денежки. Но сейчас денежки все равно тю-тю, так что, может быть, скажете?

Она улыбнулась мне сверху:

— Как вцепитесь, так ни за что не выпустите, да? Конечно, скажу. Примерно в то время я сидела на террасе Уэбстера Кейна, и если он сам не брал вашу машину, то мог видеть, как ее брал кто-то другой.

— Не пойдет. Попытка номер два.

— Я правду говорю!

— Кто же сомневается, — я поднялся. — Вам повезло — заявление подписал именно Кейн. Вы вообще очень везучая девушка. Придется вас задушить. Считаю до трех. Раз, два…

Она припустила к берегу ручья и подождала меня там, наверху. Назад мы пошли по дороге, и она так и сыпала колкостями, потому что я тоже не стал «колоться» — мол, ничего, кроме футляра, не искал; когда я открыл дверцу своей машины, она перестала гневаться и решила закончить на дружеской ноте. Она подошла ближе, легонько провела пальцем по моей царапине и спросила:

— Скажите, кто это сделал, Арчи, я ревную!

— В один прекрасный день, — отозвался я, садясь в машину и включая зажигание, — я вам расскажу все с самого начала, с самого момента зачатия.

— Честно?

— Да, мадам.

И я уехал.

Ведя машину по извилистой дороге под уклон, я размышлял о нескольких вещах сразу. Во-первых, на моих глазах женщина установила новый рекорд. Я провел в обществе Медлин три часа, и она не задала ни одного вопроса о планах Вулфа, не пыталась у меня что-то такое выудить. Уже за это ее следовало поощрить, и я мысленно поместил ее в папку с надписью «Неоконченные дела». Во-вторых, проверка по просьбе Вулфа. Ручей шумел достаточно сильно. Собственно, этот шум можно и не заметить, но, если ты в двадцати футах от моста и идешь вверх по дороге, а тьма вот-вот станет кромешной, можно и не услышать, что сверху едет машина. Признание Уэбстера Кейна от этого обстоятельства только выигрывало, и вместо шага вперед был сделан шаг назад, но я должен был все рассказать Вулфу.

Но больше всего меня занимали слова Медлин: как это я не стал искать под камнями? Тут явно крылся намек, а я понял его только теперь… не будучи человеком предвзятым, как Вулф, я вполне готов принять хороший совет даже от женщины. Поэтому я выехал через ворота на шоссе, поставив машину на обочину, достал из аптечки лупу, вернулся к мосту и бережком сошел к ручью.

Камней здесь и вправду было тысячи, всех форм и размеров, некоторые частично под водой, больше у воды и на самом берегу. Я покачал головой. Да, мысль удачная, но я здесь один и по этой части не спец. Я перебрался на другое место, поискал еще. У всех камней в воде поверхность была гладкая, те, что забрались высоко, были сухие и светлые, а у воды собрались темные, влажные и скользкие. Да, до определенного уровня камни были гладкие, сухие и светлые, а ниже — заметно более шероховатые, темные, какие-то зеленовато-серые. Разделительная линия, разумеется, отражала уровень воды в весеннее половодье, когда вода в ручье поднималась.

Что ж, молодец, поздравил я себя, такое открытие удается сделать не всякому, теперь ты еще и геолог. Дальше совсем просто — разглядывать каждый камушек через лупу, к октябрю как раз закончишь. Но, не поддавшись иронии, я продолжал искать. Ходил у самой воды, наступал на камни, забрел под мост, постоял там, пошел дальше, вверх по течению. Глаза уже сами знали, где искать, напоминать им не требовалось.

В десяти футах за мостом я его нашел. Он лежал почти у самой демаркационной линии, в нескольких дюймах над ней, в горке из камней побольше, будто спрятанный, но сразу бросился мне в глаза — как оцарапанная щека. Размером да и формой он напоминал кокосовый орех, шероховатый и зеленовато-серый, а все его соседи были гладкие и светлые. Я застыл как вкопанный и смотрел на него, разинув рот, секунд десять, потом шагнул вперед, не отрывая от него глаз, — вдруг куда-нибудь ускачет? — наступил на голыш и едва не плюхнулся в ручей.

Этот камень явно попал сюда недавно.

Я согнулся пополам, взял его кончиками пальцев обеих рук, выпрямился, чтобы лучше рассмотреть. Конечно, самая неопровержимая улика — это отпечатки пальцев, но с одного взгляда было видно — обнаружить их удастся только при очень большом везении. Камень со всех сторон был шероховатый, сплошь выбоины и вмятины, ни одного гладкого участка. Но я все равно держал его кончиками пальцев — да, отпечатки самая неопровержимая улика, но ни в коем случае не единственная. Я собрался перейти на менее зыбкую почву, как вдруг за моей спиной раздался голос: