- Да парень, что такое не везёт, это про тебя, - после чего, пока боец, что его страховал, разоружал меня, нож снял и сидор забрал, тот крикнул радисту. - Передай что задержали, и наше местоположение!

- Велели ждать на месте, - почти сразу ответил тот.

Я лишь горестно стоял под прицелом двух автоматов, между прочим бывшими японскими. Машина со спецами подъехала быстро, легковая, грузовика не было, из неё вышли двое советников, показали документы и забрали меня со всеми вещами и документами. После этого патруль оправился дальше, а меня устроив на заднем сиденье, стиснув с двух сторон, повезли в противоположную сторону. Если никуда не свернём, то это дорога выведет к перекрёстку где была прямая дорога до Пхеньян. Не свернули. Но доехали или нет не помню, сморило меня, да и усталость двух боевых вылетов сказывалась, та же ночь бессонная, так что я уснул, мысленно махнув рукой, будь что будет дальше.

Ночью, меня будили, видимо приехали куда нужно, дальше меня мало что соображавшего завели в какую-то палатку, и подсвечивая фонариком, уложили в койку, я даже раздеться смог, сил хватило, после чего накрывшись лёгкой простынёй, спокойно уснул дальше. А проснулся я от мощного пинка в бедро, что сбросил меня с койки, и истошного вопля мартовской кошки:

- А ну брысь отсюда! Это палатка для женщин!

- Иди к чёрту, - пробормотал я по-русски, пытаясь выпутаться из простыни, будучи уверенным что меня не поймут, но ответ получил мгновенно, причём голос мне был как-то уж больно знаком:

- Сам козел!

Наконец выпутавшись, я посмотрел на красавицу что стояла передо мной в одном белье, и мы одновременно возмущённо выдохнули:

- Ты-ы-ы!

Первым всё же сориентировался я, брякнув что в мыслях крутилось:

- Ты меня преследуешь что ли?

В ответ та, запрокинув голову, захохотала. Надо сказать, и это запрокидывание головы, и хохот, смотрелось очень красиво и естественно, но я отчего-то подумал, что та этому долго тренировалась. Отхохотавшись, а я уже сел на койку, сложил простыню, та ответила:

- Нужен ты больно. А я так и думала, что ты Пак. Ты душе на русском пел, красивая такая песня, жалобная. Про то как она вернётся, что она тебе заменяет солнце, и ты наденешь ей колечко на палец.

Тут я чуть не смутился. Это была единственная современная русская песня, которую я слышал за двадцать четыре года. На американской базе, пока у меня брали анализы, зазвучала на латышском радио эта песня и я её прослушал до конца, а потом долго кутил в голове, запомнив на всю жизнь. Она мне очень понравилась, как свет в оконце. Можно сказать, один из фактора почему я держался, а не сломался под опытами, как остальные.

- Угу, и ты в одном белье была, - решил я отвлечь ту, да и тема позабавила. - То прошлое мне больше понравилось, чем то что сейчас на тебе, армейское.

- Обойдёшься, - фыркнула та как кошка. - Мы как вернулись, сразу о тебе доложили, и ты через пару дней появился.

- Ну вот пазл и сложился… Ладно, тебе чего от меня снова надо, а? Отстань уже от меня, я спать хочу.

- Ты. В. Женской. Палатке, - по слогам сообщила та.

Кстати, говорила та на чистейшем русском языке, и я теперь более чем уверен, что девочка из Союза. Вот только что она тут делает, в шпионские игры играет? И кто только её надоумил, кто подтолкнул на скользкую дорожку?

Осмотревшись, я пожал плечами и пояснил:

- Куда меня ночью занесли и положили, там и спал. И вообще, на входе не написано, что она женская.

- Я тут, значит женская, - сделав холодный тон, ответила та. - Иди отсюда.

- Вот вечно ты так, - пригорюнился я. - Нет чтобы приобнять, обогреть, всё пинаешься. Генералов своих южнокорейских пинай.

Увернувшись от очередного пинка, и не обращая внимания как та замерла, глядя на меня, я подхватил вещи и в одних трусах выбежал наружу. В руках у меня только комбез был и обувь, остальное куда-то делось. Отобрали сволочи краснопогонные. Снаружи я быстро осмотрелся, не понимая где нахожусь, длинными рядами тесно друг к другу стояли ровные, можно сказать идеально ровные ряды больших взводных палаток. Посмотрев в обе стороны улицы, увидел тупики, но не выход. И где это я? Однако отойти от палатки мне не дали, часовой что стоял у входа так и сказал:

- Не велено.

- Чего не велено?

- Ничего не велено.

- А если ничего не велено, то велено не веленого. Получается, что велено, так?

- Так, - вынуждено сказал солдат, тупо глядя на меня.

- Ну я пошёл.

- Стой! Не велено покидать палатку, - быстро пришёл тот в себя и сняв с плеча винтовку и загнал меня обратно в палату, где свернувшись в клубок, вся дрожала на моей койке красавица.

- Чего это с тобой? - с недоумением спросил я, устраиваясь на пустой соседней койке, и надев майку, стал надевать комбинезон.

Та подняла голову, и я увидел её смеющееся лицо, со всхлипами та сказала:

- Иди отсюда, велено не велено.

- А, веселимся, ну понятно. Сейчас обувь надену и уйду.

Надев носки, без них ноги в этих ботинках преют, потом сами ботинки, и завязав шнурки, направился к задней стенке палатки. Жаль ремня не было, как сняли с ножнами, так и сгинул, как и сидор. При этом остальные мои вещи и мелочёвка, включая перочинный нож, оставались на месте, да и деньги тоже. Странный арест какой-то. Так что подойдя к задней стенке палатке, я попытался поднять край. Получилось, можно протиснутся.

- Это куда это ты намылился? - с подозрением спросила хозяйка палатки. Мы с ней продолжали общаться на русском.

- Ты такая же женщина, как и все. Женская логика во всей красе. То пшёл вон, то куда намылился. Не видишь что ли? Ухожу я. На передовую рвану, попробую устроится в какой полк, а если нет, то в пехоту. Надо найти тех, кто отца убил, месть она такое блюдо, подаётся холодным. Найду.

Девица тут же закричала, перейдя на корейский:

- Часовой, тут побег!

Я уже почти вылез, по пояс, когда меня схватили за ноги и в четыре руки, предательница помогала, затащили внутрь, на что я и сказал на корейском, чтобы все поняли:

- Сволочи.

- Идите, - скомандовала та солдату, а сама, устроившись на койке, стала одеваться. - Откуда ты знаешь про генерала?

Вопрос прозвучал как бы между прочим, но мне показалось, что её это очень интересует. Часовой уже вышел, вот та и нарушила тишину. Разве что скрип койки раздавался на которую я лёг, подложив под голову правую ладонь. Смысла скрывать я не видел, поэтому ответил, дирижируя указательным пальцем левой руки:

- Видел вас, сначала в машине где засада была, а потом в селе где вы обжимались. Меня от вида, честно говоря, чуть не стошнило.

- Подожди, - нахмурилась та, замерев с юбкой в руках, которую не успела надеть. - Ты был на месте засады?